Все не случайно

Все милые вещицы, что связала мне мама, пришлось отнести в комиссионный магазин, и на вырученные деньги мы купили приданое для новорожденной. Первые распашонки я сшила сама: по совету бывалых мам, взяла старенькое и потому мягкое трикотажное белье своего отчима. У новых, купленных, грубые швы, они будут беспокоить малыша, говорили опытные мамы. Когда Юля родилась, мои родные купили для нас маленький холодильник, да еще театр подарил коляску. Вот и все наше богатство.

Тогда не было УЗИ, не было и никаких обучающих курсов для будущих родителей. Оплачиваемый декретный отпуск молодой мамы составлял 56 дней до рождения ребенка и 56 после. Я была очень худенькая, и никаких изменений в фигуре долго не происходило. Я спокойно продолжала играть в театре и готовилась сниматься в главной роли в фильме-опере «Псковитянка». Главный режиссер театра Борис Равенских не так ревниво относился к участию актеров в телепроектах (если сравнивать с кино), а уж этот случай оказался особенным: на роль Ивана Грозного пригласили любимого актера Равенских Афанасия Кочеткова. Так что и мне отказать причин не нашлось, и театр дал разрешение на съемки в свободное от основной работы время. Все роли в фильме играли драматические актеры, а «пели» они под фонограмму, записанную прекрасными оперными певцами. Арии, разумеется, нужно было выучить, чем я вдохновенно занималась. Беспокоил меня в этот период только токсикоз: я почти ничего не могла есть и еще остро реагировала на запахи. К началу съемок все свои арии я знала назубок, а токсикоз, надеялась, утихомирится сам собой, когда я погружусь с головой в съемочный процесс.

В огромном телепавильоне выстроили декорации Пскова, с узкими улочками и дворами, заполненными реквизитом-утварью: бочками, телегами и еще множеством мелких бытовых деталей XVI века. Постоянно звучала громкая музыка, под которую актеры репетировали свои партии. В специально отгороженном для режиссера закутке на экране монитора появлялись наши поющие лица крупным планом. Нам нужно было следовать мизансцене, выстроенной режиссером, и при этом точно соответствовать манере оперного певца, чей голос будет звучать в фильме. Похожая история в современном шоу-бизнесе: всегда заметно, если исполнитель даже совсем чуть-чуть ошибается, если фонограмма убегает вперед или, наоборот, отстает. Но одно дело, когда речь о репертуаре, который исполняется много лет своим собственным голосом, другое дело – вжиться в чужое пение. Губы должны идеально совпасть со звуком, причем у всех занятых в сцене, а репетировали мы длинными музыкальными отрывками. Если кто-то из актеров чуть не совпадал с фонограммой, режиссер кричал: «Стоп!» – и сцена начиналась заново. Это было, конечно, утомительно, но увлекательно и ново.

Наконец все отрепетировано и готово к съемке. И тут возникли неожиданные для моего положения обстоятельства. Все вроде бы осталось по-прежнему, не изменились мизансцены, но телеги и кадки, пустые на репетициях, наполнили сеном и водой, а в телеги впрягли настоящих лошадей. Их привели в самую последнюю очередь, чтобы не случилось стресса от яркого света, ездящих телекамер и большого количества народа, но избежать стресса лошадям не удалось, и выразился он в том, что почти вся съемочная площадка стремительно покрылась навозом. Отметилась каждая лошадь: стрессоустойчивых в этой команде «кинозвезд» не оказалось. При моем обостренном восприятии запахов съемка в декорации, наполненной свежим навозом, превратилась в изощренную пытку – токсикоз разошелся!

Никто о моем положении не знал, и говорить о нем я не собиралась. Я понимала, что, если бы и сказала, кроме излишней суеты вокруг меня ничего бы не изменилось. Ситуация складывалась совершенно безвыходная, а если учесть мою стеснительность и святое отношение к работе, то и психологически мне было очень тяжело. К счастью, из-за появления на площадке лошадей, пауз и криков режиссера «стоп!» возникало предостаточно, и я сбегала из павильона в каждую паузу, благо дамская туалетная комната находилась рядом.

Работа над фильмом закончилась, когда я уже была мамой четырехмесячной дочери: монтажный период и дополнительная техническая работа занимают много времени. Настал час, когда всех участников съемок пригласили на предпремьерный показ в небольшой, уютный просмотровый зал телецентра на Шаболовке. Все пришли принаряженные и взволнованные. Потушили свет, загорелся экран, и при первых же мощных звуках музыки великого Римского-Корсакова… я пулей вылетела из зала в судорожных поисках дамской комнаты. Где-то я читала, что женский организм после токсикоза может навсегда сохранить отвращение к однажды возникшим раздражителям. Это могут быть и продукты, и запахи духов… Но выяснилось, что явление распространяется и на пищу духовную.