Все не случайно

Мария Сергеевна пришла в Камерный театр девочкой шестнадцати лет и стала любимым гримером Алисе Коонен. В 1965 году, когда я появилась в театре, Алиса Коонен было 76, она продолжала занимать ту же квартиру и находилась в полном здравии. Жила одна, ее муж, Александр Таиров, умер еще в 1950-м. Сплетничали, что Алиса прокляла новый театр, но, по словам Марии Сергеевны, Коонен никого не проклинала: она была человеком верующим, что исключало обращение к темным силам. Профессиональной формы Алиса Георгиевна тоже не потеряла, ее часто приглашали в Дом актера или ЦДРИ участвовать в концертах, читать стихи. Когда такое случалось, голова у Марии Сергеевны была занята мыслями исключительно об «Аличке», как она за глаза называла Коонен. Нужно было Аличку загримировать, причесать, а после с замиранием сердца отправить на выступление и таким образом на короткое время окунуться в атмосферу прежнего, любимого Камерного театра, вспомнить молодость. В новом театре каждый день шли свои спектакли, и Мария Сергеевна честно работала, гримировала, готовила парики, но мыслями в этот, Аличкин, день была далеко. Однажды при мне Алиса Георгиевна позвонила по внутреннему телефону Марии Сергеевне в гримерный цех и вызывала ее на Бронную улицу для какого-то разговора. Служебный вход и вход в квартиру Коонен находились со стороны улицы Бронной, туда же выходили и окна моей гримуборной. Вначале я увидела, как от звонка вспыхнули радостью глаза Марии Сергеевны, потом наблюдала, как она засуетилась, засобиралась, оделась, сбежала вниз по лестнице с нашего второго актерского этажа и выпорхнула из служебного входа. Была зима. Я увидела из окна, как Мария Сергеевна стоит, прикрыв нос варежкой, и с обожанием смотрит на крошечную женщину в шубке и фетровых ботиках на каблуках. Женщина что-то строго говорит, Мария Сергеевна кивает, смеется в варежку, и я с удивлением замечаю, как на моих глазах она превращается в 16-летнюю девочку Марусю, как ее всегда звала Коонен и какой она всегда оставалась в общении со своим кумиром.

Мне повезло: Мария Сергеевна выделила меня из сонма молодых актрис, а потом полюбила и стала моим постоянным гримером. Она и рассказывала много замечательных историй о театре своей молодости.

От таировской труппы, за шестнадцать лет существования театра Пушкина, актеров осталось немного. Среди них Георгий Яниковский – основной партнер Коонен по спектаклю «Мадам Бовари», красивый, аристократичный, весьма пожилой господин. Он закрашивал седину, ходил с прямой спиной, всегда вставал при появлении женщины, даже если это была юная пигалица. Вязкий, рыжий вазелин, который в больших железных банках закупал гримерный цех для снятия грима, Яниковский умел превратить в воздушно-белый, вкусно пахнущий крем: и от него самого всегда исходил какой-то очень приятный, старомодный запах. Яниковский поделился с нами рецептом приготовления волшебного крема: вазелин нужно вскипятить в воде, потом, когда он поднимется на поверхность кастрюли уже легким и белым, снять столовой ложкой и поместить в стеклянную банку, добавив каплю лимона и каплю духов. Вуаля: роскошный крем готов!

Одевался Яниковский элегантно, но очень скромно, если не сказать бедно. Мы с ним жили по соседству и иногда после спектакля вместе возвращались домой на метро. Однажды он сказал: «Знаете, Верочка, я не покупаю новых вещей: ведь я очень стар и не знаю, сколько осталось жить. Для чего же лишние траты? Предпочитаю донашивать то, что есть…» Многие из его элегантных вещей прохудились от долгой носки, но ни он, ни жена не замечали этого, видимо зрение уже подводило. И никто в театре не решался предложить им что-то заштопать: боялись обидеть такой заботой. Но возможно, что и с финансами дела обстояли туго: жена Яниковского серьезно болела, оба нуждались в лекарствах и, не исключено, они просто не могли себе позволить «лишние траты».

У меня остались нежные воспоминания о наших нечастых совместных поездках в московской подземке. Осталась на память и фотография, которую Яниковский подарил на премьеру спектакля «Дети солнца». Фотографию он сопроводил трогательной подписью: мол, он тоже играл этот спектакль и сожалеет, что мы разминулись во времени, что не удалось сыграть вместе. На фото, положив ногу на ногу, сидит очень красивый мужчина с прямой спиной, уверенно и прямо глядя в объектив.

Владимир Торстенсен – муж Марии Сергеевны – человек удивительный. Он никогда не играл не только больших, но даже средних по значимости ролей, что не мешало ему беззаветно любить театр как таковой, а таировский – со святым восторгом.

Сергей Васильевич Бобров – актер удивительной простоты… Когда я стала слушать сохранившиеся аудиозаписи спектаклей Камерного театра, манера его актеров показалась мне возвышенной, я бы даже сказала, высокопарной. Но Сергей Васильевич существовал на сцене совсем иначе, не в «стиле» Камерного – был предельно прост и естественен. Он мой незабываемый партнер по спектаклям «Невольницы» и «Аленький цветочек».