Все не так закончилось

Я пошла следом за ним вниз по ступенькам к дорожке, спотыкаясь о свою пижаму с Винни-Пухом. Он даже не смотрел на меня.

– Чарли, вернись в дом.

Я увидела, что он плакал, но меня это не остановило.

– Но папа, – сказала я, – Почему ты плачешь? Если ты вернешься внутрь, мы можем позавтракать вместе. Можем приготовить блинчики.

– Чарли, – сказал он на этот раз довольно строго, – Сегодня мы не готовим никакого завтрака. Я уезжаю. Мне надо уехать.

Для семилетнего ребенка чей-то отъезд всегда означает что-то временное. Так и должно быть.

«Навсегда» – это нескончаемая грусть, которую детям осознавать никак нельзя.

Он запихивал чемодан в багажник, а моя мама стояла рядом и кричала на меня.

– Шарлотта, вернись внутрь.

Она подалась в мою сторону, и я отпрянула. Я не могла понять всей важности этих просьб уйти.

– Пол, – сказала она. – Посмотри на свою дочь. Посмотри на нее.

Папа отказывался взглянуть на меня.

Я подскочила к машине и встала перед ним.

– Чарли, ты слишком мала, чтобы понять. Пожалуйста, дитя, иди к маме.

– Но куда ты уезжаешь, папа? Кто будет готовить со мной блинчики? – спрашивала я хнычущим голосом.

Папа терял терпение. Я стояла прямо перед ним, из-за чего ему трудно было сесть в машину и уехать.

– Чарли! Иди в дом.

– Папа, – крикнула я, – Ты не можешь уйти. – Он отступил от меня, и я упала на землю, хватая его за ноги. – Пожалуйста, не уходи, папа, пожалуйста!

Я плакала, и слезы катились по моим щекам. Он попытался вырваться, что заставляло меня схватиться еще крепче. Больше я ничего не помню. Только то, как я хватала, удерживала его и умоляла, и как он наконец вырвался от меня. И боль. Я всегда буду помнить эту боль. Жгучие слезы, которые никогда не иссушить, эти тщетные попытки отговорить его уезжать. Для меня этот отъезд не был временным. Для семилетнего ребенка он ощущался почти как вечность.

Из-за того, что меня так рано оставили, я стала зарываться в книги. Включая воображение и примеряя на себя чужие чувства, я могла заглушить свои собственные страдания. Истории служили мне лекарством, на их страницах отцы не уходили, а разбитые семьи были всего лишь сюжетной уловкой. А теперь они могли предотвратить уход Филиппа. Я слепо верила, что, если мне удастся проскользнуть внутрь этой отредактированной версии нашей жизни, я смогу спасти его. Своей любовью и заботой, последними, отчаянными поступками… и, может быть, просто ему не придется уходить, и у нашей истории тоже будет счастливый конец.

* * *

Несколько дней спустя мы собрались за обеденным столом с Либерти, Джимми и Беном. Санни тяжело дышал где-то поблизости. Бен вступил в сговор с Либерти и стал готовить и приносить нам разнообразные домашние блюда. Сегодня вечером меня ожидали брюссельская капуста и coq au vin, а Филиппа – протеиновый коктейль с зеленью. Джимми проходил последний курс лечения от аллергии на сахар. Это означало, что ему можно будет есть курицу, огурцы и картофельные чипсы. Как только этот курс завершится, мы собирались перейти к лечению аллергии на глютен, яйца и арахис, а Либерти уже планировала праздник.

– Чарли обожает твой coq au vin, – сказал Филипп, потирая голову, когда Бен положил передо мной ложку. Внезапно я почувствовала тошноту. Я отодвинула тарелку и положила себе брюссельскую капусту.

Джимми тут же отреагировал на такое пренебрежительное отношение.

– Помнишь, как папа научил тебя этому рецепту? Тебе же понравилось.

На лице Филиппа застыл вопрос, который я не могла прочесть. Бен смутился и избегал наших взглядов, лихорадочно намазывая маслом булочку.

– Я нанял лодку для всех нас на завтра, – объявил Филипп. – Я отказываюсь постоянно сидеть в этом доме. Вы все приглашены.

Либерти щедро дала мне выходные, хотя это означало, что сама она не могла присоединиться к нам.

– Могу я поехать с вами? – спросил Джимми.

Бен напомнил ему про школу.

– В другой раз, приятель.

– Если бы это зависело от меня, Джимми, тебе бы никогда больше не пришлось ходить в школу. За пределами класса можно научиться куда более важным вещам.

Джимми стал упрашивать отца.

– Филипп, – сказал Бен, – Ты знаешь, как свести на нет годы лекций о важности образования.

– Как я уже сказал, Гус, у образования есть разные формы.

Джимми надулся, и я на моем лице отразились его эмоции.

– Ты не выглядишь довольной, Чарли, – заметил Филипп, сверля меня взглядом.

Я замялась:

– Прекрасная идея.

Пока я свыкалась с мыслью о предстоящей прогулке, Бен предложил приготовить бутерброды и закуски. Меньше всего мне хотелось застрять в лодке с ними двумя – никакой спасательной шлюпки в поле зрения. Но я сама была во всем виновата, а значит заслуживала абсолютно все неприятные чувства, которые испытывала.

– Не забудь про вкусные коктейли, – пошутил Филипп. Его голос был рыхлым, как зернистые порошки, которые мы использовали, чтобы продлить ему жизнь. Разочарованный Джимми встал из-за стола и сел на соседний диван с блокнотом и карандашами. Вскоре попрощалась и Либерти – после того, как они покинули стол, за ним воцарилась пустое, неловкое молчание.