Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая

Ну, это примерно то, о чем ты говоришь: конструктор. Отчасти реальный, отчасти воображаемый. И если результат игры – я забыл, что еще есть обязательный компонент, результат, – устраивает хотя бы воображение, можно начинать искать, каким образом воплотить воображаемые возможности в реальность хотя бы отчасти. А, с моей точки зрения, это и есть смысл.

То есть игра – это конструирование, возведенное в абсолют.

Да.

А в силу того, что у нее есть начало и конец, и они очевидны, не происходит выгорания.

И, слушай, это еще и гарантированная возможность получить опыт успешного конструирования. И потом с этим опытом вернуться к неподатливой инертной материи повседневного бытия.

Опыт побед – великое дело.

Иногда (на самом деле часто) наше настроение (а оно формируется предыдущим опытом) меняет все.

Да. И еще один компонент. Трансформация. Причем то, что большая часть этой трансформации – воображаемая, не отнимает полученный опыт, а достраивает.

Ты вот сказал: «Трансформация», – и мне сразу вспомнилась детская игра «Море волнуется, раз», где надо было изображать разные «фигуры», то есть, собственно, отыгрывать пантомимы по заказу водящего.

Мне все время казалось, что мы сейчас во все это вот, чем притворяемся, превратимся. До сих пор не пойму, как так вышло, что нет.

В «Первой линии» на эту тему есть большой рассказ, помнится.

Да-да! О том, как БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ. О том, как должно было быть. Для меня это одна из самых восхитительных возможностей игры: заиграться.

Я думаю, в этом соль. Что в заданных рамках сроков и правил – есть возможность превратиться или превратить. И это остается опытом.

Да.

И «заиграться» – то есть увлечься вымышленным, искусственным, не нужным для выживания процессом так, что все остальное перестает для тебя существовать – тоже остается опытом.

Так идеальная реальность в наших детских играх впервые побеждает обыденную, зримую и выданную в ощущениях.

Забываешь о голоде, перестает болеть разбитая коленка, не слышишь, как мама зовет из окна, даже не узнаешь эту самую маму, когда она выходит из дома, чтобы тебя забрать. Что это как не победа воли и воображения над данностью, а значит, сакрального над профанным.

В этом смысле, игра еще и мистерия – для того, кто заигрался.

Может быть, единственная настоящая, в смысле, работающая мистерия здесь и сейчас.

Я хочу добавить одну важную штуку, об этом надо отдельно сказать.

Когда заходят вот такие разговоры об играх, они многих вдохновляют. Люди слушают (читают) и думают: да, действительно, надо чаще играть. И устанавливают себе в телефон пару новых игрушек. Ну ладно, ладно, не обязательно так уныло, это был мой обычный сарказм. Но штука тут вот в чем.