Все оттенки чёрно-белого

– А-а! Это та рыжая кобыла, что мы то на рынке встречали, то на улице. – Догадалась Лена, добавив злорадно. – Я ещё смотрю, она глазищами своими паскудными меня с ног до головы осматривает презрительно так. У-у, шаболда!

– Ну да, она самая. – Брызгая слюной, подтвердил Михаил Юрьевич. – Ты простишь меня, родная моя?

Елена Николаевна поднялась с постели и, тихонько так, сказала:

– Конечно, я прощаю тебя, Мишенька. Давай проспись, утро вечера мудренее. Завтра завещаньице составим и будет думать, как нам быть.

– С-с-спасибо, любимая! – Обливая горячими слезами подол жёниной сатиновой ночнушки, провыл Мартынов.

– Иди, иди, милый, отдохнуть тебе надо. – Побледнев внезапно, сказала Елена.

***

Продрав слипшиеся веки Михаил Юрьевич мучительно вспоминал, каким образом он оказался лежащим на продавленном диване в тёмной зале своей квартиры, а вспомнив, взвыл, кусая зубами углы слежавшейся подушки. К боли телесной прибавилась ещё и невыносимая боль души.

Послышались шаги, приближавшиеся со стороны кухни.

– Ну что милый, продрал зенки? – Участливо поинтересовалась жена. – Вот, выпей, легче станет.

Она поднесла к его иссохшим губам гранёный стакан, наполненный до половины прозрачной, пахнущей сивухой жидкостью.

– Водка? – Успел спросить он удивлённо.

– Водка, водка!

Михаил Юрьевич вне себя от изумления, поднял брови и выпил стакан до дна.

– Вот и огурчик тебе на закусь. – Ласково прошептав, засунула жена крепко посоленный огурчик ему в рот.

– Хо! Давно бы так.

– Давно бы, давно. – Покачала утвердительно головой Лена. – К нотариусу пойдём?

– С радостью, милая. – Вскочил с дивана Михаил Юрьевич.

Сходив к нотариусу со звучной фамилией Замышляев и оформив завещание, супруги вернулись домой и Лена стала собирать мужнины пожитки в сумку.

– Э-эй, Лен! Ты чего делаешь?

– Барахло твоё собираю. – Спокойно промолвила жена.

– Ты меня выгоняешь? Куда? – Спросил Михаил Юрьевич. Затем, догадавшись, что действия жены обусловлены вчерашним его откровением, добавил. – Это из-за шлюхи той, Настьки? Ты ж меня простила, сама ж говорила?

– Я тебе сказала, что простила – пожалела тебя, дурня. – Так же тихо продолжала Лена. – Да только измена твоя – конец нашего брака, который и до вчерашнего-то на привычке только держался.

Жена села на стул и, оперевшись локтями на стол, положила лоб на ладони, смотря на испещрённую царапинами поверхность деревянной столешницы. Вид её говорил о невыносимой печали, носимой в сердце.

Михаил Юрьевич медленно опустился на стул рядом с женой и затрясся от глухих рыданий.

– Прости меня, прости, родная! – Протянул он было руку к Лене, но та, почувствовав лёгкое прикосновение руки мужа, резко отпрянула.

Мартынов, вытерев с опухших красных век слёзы, встал и начал складывать свои вещи в сумку.

– Документы не забудь. – Бросила ему жена. – УЗИ, там, карточку больного, паспорт.

– Да, да. – Механически кивал головой Михаил Юрьевич. – Пойду я, Лена, прощай.

Не дождавшись ответа от склонившейся над столом жены, он повесил на плечо сумку и, развернувшись, поплёлся к выходу.

***

Приехав в областной центр Мартынов сразу же отправился в онкоцентр. Голова болела с похмелья, поскольку утренний заряд спиртного уже иссяк. Солнце, слепя, жарило немилосердно.

Обливаясь пóтом, Михаил Юрьевич поднялся на четвёртый этаж недавно отстроенного здания, в кабинет к зональному онкологу – Василию Илларионовичу Шмелёву. Отстояв положенную многочасовую очередь, он робко постучался в дверь.

– Да-да, войдите. – Раздался из-за двери бодрый голос врача.

– Доктор, можно? – Высунув голову наполовину, спросил Мартынов.

– Да конечно, милейший. Я бы даже сказал нужно, раз уж вы пришли.

Михаил Юрьевич проскользнул через дверь и, пройдя через небольшой кабинетик, уселся напротив врача. Живой взгляд прищуренных глаз смотрел внимательно на нашего героя.

– Ну-с, голубчик, с чем пожаловали? – Мягко спросил седобородый сухощавый старичок в белом колпаке врача.

– Да я тут, доктор, Василий Илларионович, сдаваться, так сказать, пришёл.

– Интересно, интересно, – оживлённо воскликнул старичок, – что навело вас на мысль о таком серьёзном решении?

– Видите ли, доктор, – смутившись продолжил Михаил Юрьевич, – я, кажется болен, неизлечимо болен.

– Ещё интересней. Продолжайте.

– Понимаете, я сходил на УЗИ-исследование и вот, мне там сказали, что у меня 3-я стадия рака почки, по всей вероятности. – Мартынов порылся в сумке и извлёк оттуда заключение узиста с распечаткой чёрно-белых треугольников развёртки изображения. – И терапевт наш сказал, то есть подтвердил.

– Ну-ка, давайте сюда свои бумажки. – Потребовал доктор.

Михаил Юрьевич бережно передал внимательно смотревшему на него старичку листки.

– А-а-а! – Злорадно вскрикнул казавшийся до этого таким мягким и добрым доктор. – Горемыкинская ЦРБ?!

– Так и есть, да, Горемыкинская. – Не зная, что и подумать, пролепетал Мартынов.

– Знаем, знаем. У вас там окопалось два, без преувеличения можно сказать, светила медицинской науки. Врач-диагност Андрей Степанович…

– Силантьевич. – Поспешно уточнил Мартынов.