Все рассказы об отце Брауне

Сказано — сделано: в два удара сабля рассекла изгородь еще в одном месте, так что получился пролом шириной футов четырнадцать. И оттуда на вечерний свет выступил джентльмен, держа саблю с застрявшим на клинке обрубком жердины.

Он в точности отвечал рассказу Фэншо о старом адмирале-пирате, хотя каждая примета рассыпалась на случайные совпадения. Например, на нем была большая шляпа, однако поля, загнутые спереди вверх и опущенные по бокам, придавали ей сходство с треуголкой Нельсона. Темно-синий пиджак, вполне обычный сам по себе, в сочетании с белыми льняными штанами выглядел морской формой, а привычка ходить вразвалку, естественная для столь высокого и рыхлого человека, отчасти намекала на поступь морского волка. Сабля формой повторяла абордажную, хоть и была вдвое длиннее. Шляпа подчеркивала мужественность орлиного профиля, тем более что лицо, гладко выбритое, было полностью лишено бровей, словно утратило их в буйстве стихий. Выпуклые глаза смотрели пронзительно и зорко. Кожа цветом напоминала апельсин-королек: тот же тропически-багровый оттенок с легкой желтизной, но не болезненной, а наводящей на мысль о золотых яблоках Гесперид. Отец Браун впервые видел человека, в котором так ярко соединилась вся романтика полуденных стран.

Представив друзей хозяину, Фэншо вновь принялся поддразнивать его срубленной изгородью и шквалом ругательств, которым сопровождалась атака. Адмирал поначалу уверял, что всего лишь хотел дать растениям больше солнца, потом громко рассмеялся и с шутливой досадой воскликнул:

— Ну да, я малость отвел душу. Представьте, что мечтаете о новых Каннибальских островах, а должны ковыряться в земле посреди тихой речушки — разве у вас не чесались бы руки покрошить все в щепки? Как вспомню, что прорубил полуторамильную тропу в отравленных джунглях саблей вдвое тупее этой, а теперь сижу здесь из-за какого-то клятого условия, записанного в семейной Библии, хочется…

Он вновь взмахнул клинком и на сей раз одним ударом рассек изгородь сверху донизу, но тут же в ярости отбросил саблю на несколько ярдов прочь.

— А теперь идем в дом, и прошу к столу.

Полукруглый газон перед домом украшали три клумбы: одна с красными тюльпанами, вторая — с желтыми и третья с какими-то неизвестными, восковыми на вид цветами, которые гости сочли заморскими. Угрюмый косматый садовник сматывал тяжелый шланг. Полосы догорающего заката, словно повисшие на углах дома, бросали на землю отсветы цвета далеких клумб. Со стороны дома, обращенной к реке, была установлена бронзовая тренога с бронзовой же подзорной трубой. У самого крыльца стоял зеленый садовый стол, будто кто-то только что пил здесь чай. Вход охраняли два каменных тихоокеанских божка с дырками вместо глаз; резьба на дубовой притолоке выглядела не менее дикарской.

Как только гости подошли к дому, маленький священник запрыгнул на зеленый стол и, поблескивая очками, принялся изучать диковинные резные знаки. Адмирал Пендрагон взглянул на него в глубоком изумлении, но, по всей видимости, не рассердился на выходку гостя, а вот у Фэншо она вызвала невольный смех: отец Браун на столе больше всего напоминал циркового лилипута. Однако патер не замечал ни смеха, ни изумления. Он разглядывал три полустертых от времени символа, в которых, надо думать, обнаружил какой-то смысл. Первый напоминал силуэт башни в короне из струящихся лент. Второй был понятнее: елизаветинский парусник на декоративных волнах, рассеченный посередине странным зигзагом; может быть, это был изъян древесины, а может, резчик условно изобразил пробоину. Третий знак представлял собой половину человеческой фигуры, обрезанную снизу волнистой линией; лицо не сохранилось, но поднятые руки были видны отчетливо.

— Что ж, — пробормотал отец Браун, моргая, — тут вся легенда об испанце. Вот он стоит в море, воздев руки, а вот оба его проклятия: разбитый корабль и пожар в башне Пендрагонов.

Адмирал снисходительно покачал головой:

— С тем же успехом это может быть что-нибудь совершенно иное. Разве вы не знаете, что половина человека, как половина льва или половина оленя — известный геральдический символ? Допустим, линия поперек корабля — вертикальное деление щита. Если не ошибаюсь, его зовут зазубренным. Третий знак станет более гербовым, если предположить, что башню венчают лавры, а не языки пламени. Кто скажет, что это не они?

— И все же странно, что резьба в точности подтверждает древнюю легенду, — заметил Фламбо.

— Бросьте! — ответил скептичный адмирал. — Неизвестно, сколько древних легенд родилось из таких вот милых картинок. К тому же древняя легенда не одна. Фэншо, большой любитель таких побасенок, расскажет вам и другие версии. По одной из них, мой злополучный предок рассек испанца пополам — вот вам и объяснение первой фигуры. По другой — наше семейство держит в башне змей: загогулины похожи и на них. Третья видит в зигзаге стилизованное изображение молнии, и уже одно это обесценивает прочие совпадения.

— Почему? — поинтересовался Фэншо.