Поразительно, насколько быстро мой мозг переходит из одного состояния в другое, прямо противоположное! Пару часов назад я гордилась собой, радовалась тому, что перестала скрывать свои чувства и что они оказались взаимными. А теперь с отвращением выговариваю себе:
Майер знает меня во всей моей ненормальной, развинченной красе. Ни перед кем другим я так не раскрывалась. Даже те, с кем я ходила на свидания, видели меня только урывками. Я старалась выдавать свои странности, свою грубость за шарм. С ними я была веселой девчонкой, приколисткой. Но о таких не мечтают, в таких по-настоящему не влюбляются.
Как я могла вообразить, что Майер разделяет мои чувства? Нужно дать ему свободу и с пониманием отнестись к его решению, когда он скажет: «Мы заигрались». Рано или поздно я непременно услышу от него что-то в этом роде. Вот почему я изначально старалась не давать себе волю.
Даже если наш эксперимент еще какое-то время будет продолжаться, кому нужна такая проблемная девушка? Кто захочет постоянно утешать меня или смотреть, как я за несколько часов довожу себя до нервного срыва? Майер достоин более стабильной подруги, которая будет его веселить, но не будет постоянно требовать внимания. А еще не будет пукать в его присутствии и говорить с ним о своих пищеварительных проблемах. Она должна быть сексуальной, организованной и надежной.
Самолет приземляется, а я даже не помню, как в него села. Дрожащей рукой достаю телефон и, пока жду багаж, проверяю расписание на день; к счастью, встреча с психотерапевтом назначена на завтра.
Я так злюсь на себя за взвинченное эмоциональное состояние, в котором оказалась по своей же милости, что не замечаю, когда на мое запястье ложится чья-то рука. Наконец опускаю взгляд и вижу Хейзл. Я падаю на колени и обнимаю ее. Они мои люди. Она моя девочка, независимо от того, как сложатся мои отношения с ее отцом.