Все сложно

– По поводу всего остального, Фи… Я тоже боюсь. Для того чтобы преодолеть страх, мне потребовалась уйма времени и эта дурацкая затея с пиаром. – Он поворачивается всем телом и смотрит мне в глаза. – Я вот что думаю: если наши отношения много значат для нас обоих, мы не допустим ничего плохого. Будем заботиться друг о друге, как заботились с самого начала. – Он кивает, соглашаясь с собственными словами. – К тому же у нас есть договоренность, и мы ее не нарушим, что бы ни случилось.

Теперь он уходит. Просто так. Высказал, что хотел, и между нами, как в комиксе, повисло вечное речевое облако. Я могла бы подумать: «А вдруг я все-таки недостойна его? Просто он единственный, кто этого не понимает…» Подобные мысли вполне в моем духе, ведь моя голова как гадательный шар, который только что встряхнули: невозможно предугадать, какой ответ на твой вопрос появится в окошке. Но нет, сейчас я решаю отбросить все сомнения и сосредоточиться на осязаемом, настоящем. Я доверяю своему другу. Пусть его слова согреют меня и дадут мне опору.

Глава 22

Полгода назад

Фарли

Я уже приготовилась ко сну: собрала волосы резинкой, смыла с лица макияж вместе с признаками жизни и обмазалась, как говорит Хейзл, «всякой слизью», – когда на экране моего телефона вдруг появляется Майер.

– Привет. – Расслабленно плюхнувшись на диван, я листаю меню телевизора в поисках нового сезона «Последнего героя».

– Фи, у тебя еще остались сморы в виде батончиков? – спрашивает Май так, будто речь идет об инструменте, необходимом для спасения чьей-то жизни.

Я встревоженно выпрямляюсь.

– Нет, а почему ты спрашиваешь? Я дала тебе целый противень два дня назад. С ними что-то не так?

– Я скоро буду проезжать мимо твоего дома и готов шляпу съесть, если не добуду какой-нибудь еды. Умираю от голода!

– Припомните, сэр, я уже давала вам рецепт этих батончиков. Кстати, он из интернета, а не достался мне по наследству от предков, любителей походной жизни. Это всего лишь сморы, не «Запеченная Аляска»[10].

– Позволь, я тоже тебе напомню: я уже пробовал их печь, но они получились совсем не такими, как у тебя, – хнычет Майер.

Буквально хнычет!

– Господи! Я только что собиралась смотреть «Последнего героя». Там люди радуются, если получают одну пачку риса на всех. А ты, по-моему, драматизируешь.

– Буду у тебя через десять минут, – говорит Майер и вешает трубку.

Через пять он уже тут как тут. Похож на человека, который сильно не в себе. Входит без стука, как Космо Крамер[11], на секунду останавливает на мне свирепый взгляд прищуренных глаз и топает в кухню.

– Ты чего так разоделся? – сурово спрашиваю я. – Где был?

– На ужине.

– На каком еще ужине?

– По случаю завершения съемок «Смехонавтов».

– В твою честь и в честь твоего сериала устраивали банкет, а ты мне даже не сказал?

– Фи, я подыхаю. Чем у тебя можно перекусить? – Майер распахивает холодильник, вытаскивает пакет с моцареллой и поднимает его, как трофей. – Ага!.. Так, проходное мероприятие.

На проходное мероприятие не надевают накрахмаленную белую рубашку, голубой пиджак и синие брюки со стрелками, подчеркивающие шикарную задницу.

– Что ты делаешь? – спрашивает Май с набитым ртом.

– Твои дурацкие сморы, – ворчливо отвечаю я.

Готовить эти батончики – сплошная морока. Вся перепачкаешься. Но я в восторге от того, что Майер в восторге от них, и даже мошеннически воспользовалась этим, чтобы он от меня зависел: объясняя ему, как готовится его любимое лакомство, я каждый раз «забывала» про какой-нибудь ингредиент. Рецепт не совсем из интернета – я взяла несколько вариантов и сделала из них свой.

– Хорошо. Заодно понаблюдаю за процессом. – Майер пожимает плечами и, запустив руку в пакет, достает сразу несколько сырных шариков.

– Убери лапы от моего сыра, животное! Или возьми хотя бы миску, – требую я. Майер запрокидывает голову, показав кадык, и отправляет шарики в рот. – Не надо здесь маячить, пока я готовлю!

– Чего ты такая сердитая?

– Мог бы сказать мне про ужин в твою честь. Я пришла бы и тоже тебя поздравила.

– Я всего лишь один из авторов сценария. Ужин был не в мою честь, а в честь съемочной группы, – говорит Майер и, тут же поняв, что ляпнул лишнее, широко раскрывает глаза.

Я медленно откладываю скалку, при помощи которой тщательно измельчала печенье, и поднимаю взгляд:

– То есть были и актеры?

– Фи…

– Майер. Я могла встретиться с Дермотом Малруни, но ты не позволил мне воспользоваться этим шансом – единственным в моей жизни?

– Фи…

– А потом ты являешься сюда и выпрашиваешь лакомства? Ну уж нет!

Я разворачиваюсь и гордо шествую к дивану. Майер, вздохнув у меня за спиной, закрывает пакет с моцареллой.

– Извини, Джонс. Ты ведь не поверишь, если я скажу, что просто не хотел делиться тобой с чужими людьми.

Это признание вызывает у меня приятно щекочущее чувство. Тем не менее я фыркаю и, бросив сердитый взгляд через плечо, отвечаю:

– Майер, я зарабатываю себе на жизнь тем, что выворачиваюсь наизнанку перед сотнями чужих людей. Делюсь собой со всеми, кому не лень слушать мои интимные излияния.