Все сложно

Она кивает, часто моргая, чтобы не заплакать. Я заглядываю ей в лицо:

– Эй? Все нормально?

– Да, – слабо улыбается моя девочка. Фотограф щелкает камерой, Марисса тихо всхлипывает. – Просто я люблю тебя, – говорит Хейзл в зеркало и пожимает плечами, а потом быстро опускает взгляд и сосредоточенно застегивает пуговицы.

Мне ужасно хочется все бросить и поговорить с ней по душам. Выведать, что происходит в ее очаровательной четырнадцатилетней головке. Но я сдерживаюсь. В последнее время Хейзл стала больше похожа на отца. Она вдумчивая, внимательная. Как многие из нас в этом возрасте, смеется и улыбается реже, чем раньше. Не любит, когда на нее давят, и раскрывается только тогда, когда сама захочет.

Все пуговки застегнуты. Я поворачиваюсь и смотрю на Хейзл – красивую молодую девушку в светло-голубом платье. Майер закачается, когда увидит, как его малышка ведет меня по проходу.

Но сначала я сама на него посмотрю. Какой бы камерной ни была наша церемония, перед ее началом мы должны хотя бы немного побыть вдвоем.

Я дотрагиваюсь лбом до лба Хейзл: теперь это не так-то легко сделать, ведь она стала выше меня.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я и прижимаю сложенные пальцы к ее ключицам.

– Хочешь порепетировать клятву? – спрашивает она, отстранившись.

– Твоему отцу или тебе? – смеюсь я.

Она, как серьезная взрослая девушка, закатывает глаза.

– Мне никаких клятв не надо. Я просто попросила сестру или брата. Если можно, поскорее. Я и так уже долго ждала.

Я вручаю ей букет и, воздержавшись от шуточек, просто обещаю:

– Хорошо. Приложу все усилия.

В комнату заглядывает Бетти.

– Вы готовы? Пора.

Когда мы спросили ее и Эйбла, нельзя ли нам провести свадьбу у них на ферме, они не только согласились, но и приняли самое деятельное участие в организации праздника. У них было множество идей: устроить церемонию на пруду, в амбаре или во дворе. Однако мы с Майером в один голос заявили, что поженимся среди тех яблонь, под которыми впервые поцеловались.

Правда, теперь прогулка к тому месту кажется мне чересчур долгой. Чтобы попасть в сад, нужно пройти по гребню холма. С каждым шагом я все острее ощущаю, к кому и зачем иду. Мне стыдно, что я такая ненасытная, но я готова бежать навстречу этому мужчине.

Сначала надо пройти ярдов двадцать пять через широкий газон по тропинке, окаймленной опавшими листьями и лепестками белых роз. Этот поэтический контраст заставляет меня улыбнуться. Времена года, жизнь и смерть, предвкушение нового и благодарность по отношению к тому (увы, не вечному), что уже пришло, – все это переплетается в восхитительном беспорядке.

Поднявшись на вершину холма, я сразу же вижу его – Майера. Он смотрит на дерево, стоя ко мне спиной. Спиной, к которой я так люблю прижиматься. Подойду к нему сзади, когда он жарит нам яичницу к завтраку, обхвачу его руками, уткнусь лицом в ложбинку между лопаток. Мои ладони и моя щека почувствуют легкую вибрацию от его удовлетворенного «хм-м-м». А потом я шлепну по крепкой, круглой, бесконечно соблазнительной заднице…

Я прикусываю губу и улыбаюсь, вспоминая вчерашнюю ночь. Эйбл и Бетти настояли на том, чтобы мы провели ее порознь, благодаря чему соблазн только возрос. В итоге Майер влез ко мне в комнату через окошко.

– Джонс, до чего ты меня довела?! Мне почти сорок лет, а я лажу в окна, – сказал он, коснувшись ногами пола, и, захватив мой рот своим, стал стягивать с себя майку.

– Когда мы поженимся, ты продолжишь называть меня по фамилии? – спросила я и втащила его вглубь комнаты, слегка укусив за нижнюю губу.

Мое прикосновение через штаны вызвало у него тихий стон.

– Я буду звать тебя, как ты захочешь, – лукаво улыбнулся он, – после того как назову своей женой.

В моей груди опять надулся воздушный шарик. Я даже испугалась, что он лопнет и выльется из меня слезами. Не отрывая своих губ от губ Майера, я издала звук, похожий на всхлип, когда мы сбросили оставшуюся одежду и опустились на пол.

– Ты уверена? – спросил он, зависнув надо мной на руках. Я ухватила его за ягодицы и прижала к себе. – Когда ты перестала пить таблетки? Можем подождать, если что…

Он повернул голову и поцеловал мою ногу, лежащую на его плече.

– Ты передумал? – спросила я.

В горле защипало от испуга.

– Нет, конечно! – улыбнулся он, и при свете луны я увидела, как раскраснелось его лицо.

Облегченно вздохнув, я рассмеялась. То, что он такой ответственный и осторожный, – это очень хорошо. Но когда я вижу, как он волнуется при любом упоминании о возможной беременности, это только меня дразнит.

Я ощутила его жар, голод и гладкость, лежа спиной на шершавом ковре, и чуть не закричала, когда наши тела вдруг разъединились. Майер раздвинул мне колени еще шире и опустил голову. Он довел меня до оргазма языком, а потом снова лег и продолжил.

– Ух ты! – произнесла я, одурев от блаженства. – Это было…