Все сложно

– Давно, еще на предварительном этапе. Пришлось в контракте оговорить, что везде, где ты будешь выступать, сцена должна быть оформлена так. Руководство некоторых клубов, представь себе, не в восторге. Зонтиков-то сто семьдесят пять штук!

Я начинаю смеяться, и одна слеза все-таки скатывается по моей щеке. Ну Майер дает! Умудряется быть здесь, даже когда его нет!

Надо ему позвонить! Срочно! Сказать, что я люблю его. Еще сильнее, чем любила вчера, когда прощалась с ним долгим и нежным поцелуем. Я хочу, чтобы он знал: у меня все хорошо. Я счастлива, взволнованна и очень благодарна ему.

Майер не берет трубку, однако я не позволяю себе расстроиться. Они с Хейзл собирались в кино. Наверное, уже выключили телефоны. Ну ничего: пошлю сообщение с огромным количеством восклицательных знаков.

Перед самым началом мы проделываем любимое предконцертное упражнение Шоны. Как всегда, смеемся, и последние минуты пробегают незаметно. Я физически ощущаю энергию зрителей. Зал огромный, все билеты распроданы, но мне не страшно. Я чувствую себя так, что хоть аккумулятор от меня заряжай.

– Леди и джентльмены! – произносит знакомый голос по эту сторону занавеса, который пока еще закрыт.

Я поворачиваю голову и вижу его – Майера. А рядом с ним Хейзл. Они улыбаются мне.

Занавес ползет вверх, и меня на секунду охватывает ужас: я не хочу, чтобы Май мучил себя ради меня. Ведь он по-прежнему боится сцены. Об этом свидетельствуют и поднятые плечи, и нервозный выдох в микрофон.

– Извини, что не могу сказать это так, чтобы все слышали, но, Фи, я люблю тебя! Я люблю тебя – непредсказуемую, прекрасную, добрую, умную и потрясающе глупую!

Я смеюсь, вытирая еще одну слезу.

– Ты выйдешь за меня замуж в Вегасе? Я прямо сейчас куплю нам билеты на самолет.

– Чур, я буду подружкой невесты! – вклинивается Хейзл.

– Хочешь, чтобы я написал: «Я люблю тебя!» на баннере и пролетел с ним по небу? Завтра же начну учиться на пилота. Могу даже сделать татуировку с твоим именем у себя на лбу, если так ты согласишься каждое утро просыпаться рядом со мной.

Не отворачиваясь от меня, Майер начинает говорить в микрофон:

– С радостью и гордостью представляю вам первую артистку сегодняшнего шоу. На моих глазах она превратилась из смешной девчонки, которая изображала шмеля в маленьком душном баре (извини, Ланс!), в потрясающего комика, чьим выступлением вы сейчас насладитесь.

– Фи, я не знаю, какая сила правит этим миром, но в одном я уверен: гроза – предвестник чуда. Я заметил это, когда ты, промокшая под дождем, ворвалась в нашу жизнь. Благодаря тебе я понял, что в любви надо быть глупым и что во всем нужно искать смешное. Благодаря тебе я стал лучше как человек и как отец. Я буду счастлив, если моя дочь захочет стать похожей на тебя. Да, да, дорогая: у тебя дурные манеры и все такое. Зато в тебе живет душа неизмеримой доброты. Ты доказала мне, что прыгать по лужам – это круче любой навороченной вечеринки. Любить тебя и быть любимым тобой – честь, за которую я готов бороться каждый день до конца своей жизни. Скажи мне «да», и я обещаю, что пока я есть, ты будешь счастливейшей из женщин.

– Давайте все вместе тепло поприветствуем Фарли Джонс!

Эпилог

Журнал «Энтертейнмент»,

весна 2028 года

Автор: Люси Уэйд

Войдя в кафе, Фарли Джонс-Хэрриган приветствует меня, как старого друга. Многие отмечают, что именно так она относится и к микрофону.

Невозможно не влюбиться в эту звезду стендапа с ее теплой обезоруживающей улыбкой и грубоватым самоуничижительным юмором.

Как только нам подают омлет за 22 доллара, она осторожно достает из сумочки несколько пакетиков острого соуса «Тако Белл»[20] и толстым слоем выдавливает его на свою порцию.