Все течет

– У местной полиции есть одно приятное качество: её можно подкупить. Запомни, и в будущем не имей колебаний! Дай! Но только старайся дать поменьше, по двум причинам: во-первых, у них есть жалованье, во-вторых, для блага преступников взятки должно держать на низком уровне.

– Но что такое вы сделали? Вы совершили преступление?

– Ещё рано мне делиться с тобою этим. Скажу только – сделано было прекрасно, и я была награждена десятью годами каторги в Сибири.

Варвара похолодела.

– Вы десять лет работали на каторге?!

– Работала? Нисколько. Теперь там никто из политических не работает. Это давно брошено. Достаточно того, что остаётся ещё жизнь в Сибири.

– Но Полина!.. – вскрикнула Варвара. – Она плохой человек. Она может узнать о вас. Она донесёт!

– Не донесёт. Полина – с революционерами.

– Полина! – И Варвара не верила своим ушам. – А я думала, что революционеры все смелые и гордые люди. Сразу видно, что Полина – плохой человек.

– Для революции нет плохих и хороших, есть только полезные, нужные, и бесполезные, ненужные. Полина нужна уже тем, что у ней можно жить. Разборчивость начинается у нас там, где идёт дело о действительном приёме в партию, тут мы строги, допускаем только людей определённого типа. Но нам нужны и массы, среди них особенно те, в ком рвётся наружу инстинкт разрушения, так как прежде устройства новой жизни понадобится предварительная работа разрушения и очистки. Для этого мы собираем людей недовольных, оскорблённых, просто озлобленных – всех – под красное знамя бунта. Отсюда – с нами Полина. Но не думай, Варвара, как, конечно, думает сама Полина, что ей будет место в строительстве новой жизни. Для Полины не будет места. Она будет выброшена. Строить будут люди со здравым отношением к жизни. Строить будет партия. А теперь – помни. Всё, что слышала, держи в секрете. При Полине мы с тобою не будем почти разговаривать: у каждой отдельная комнатка. Но фактически, Варвара, ты с сегодняшнего дня становишься моей ученицей. Сегодня – знаменитый день твоей жизни: ты начинаешь своё политическое образование. Жизнь коротка, и я пробуду здесь недолго. Уберём со стола, дверь на ключ, чтоб не поймала нас невзначай Полина, – и начнём первый урок.

– Но как мне называть вас? Как ваше имя?

– На эти три месяца я – Берта Натансон. Называй меня просто Бертой, когда мы одни, и мадам Натансон – при Полине. Мой теперешний паспорт – подделка, конечно, – был сочинён каким-то вдохновенным простофилей. Сунули мне этот паспорт в последний момент, впопыхах. И вот читаю: Берта Натансон, француженка, родилась в городе Минске, вероисповедания римско-католического, пятьдесят девять лет, хромая, зрение слабое, не замужем, профессия – гувернантка и повивальная бабка. Что это может значить? Для полиции ясно: еврейка, которая прячется. Такой паспорт – лучшая рекомендация под следствие и в тюрьму. Но, к счастью, у пристава дочь выходит замуж – расходы. Поговорили с глазу на глаз. Видит, я не еврейка и не повивальная бабка. За небольшую, впрочем, сумму была прописана с тем – поверишь ли, – что дала ему ч е с т н о е с л о в о ничем себя не проявить и в срок уехать. К отъезду будет готов другой паспорт.

– Тоже поддельный?

– Тоже поддельный. Но начнём урок.

Странно, что ни с той, ни с другой стороны не было ни вопроса, ни сомнения в том, что Варвара согласна, желает учиться у Берты и первый урок должен быть дан немедленно.

– Первый принцип, – начала Берта, – д у м а й. Не бойся мысли, думай честно и прямолинейно. Забудь, что тебе в н у ш и л и, и думай независимо, от себя. Думай трезво, исключай мечты и чувства, дай разуму свободно подходить к заключениям. Откажись от влечений, симпатий и антипатий и следуй за разумом.

Научный материализм – вот наша философия. От научного материализма, надеюсь, я приведу тебя к коммунизму. Но не иди слепо, это – твоя жизнь, храбро и трезво разбирайся во всём.

Так Варвара была обручена с революцией.

Глава XVIII

В Берте Варвара нашла всё, чего ей недоставало в жизни: друга, учителя, пророка. Она нашла человека. С Бертой в ней подымалось то же самое чувство, что когда-то с Сергеем: ей хотелось говорить, и говорить только правду, и говорить о себе.

Ежедневно, по возвращении с уроков и до прихода Полины, появлявшейся всегда очень поздно, Варвара занималась с Бертой. Снабжаемая книгами, идеями, фактами, цифрами, аргументами, вопросами и ответами, Варвара переплавлялась в форму бойца-революционера. Все, что прежде было выучено ею в гимназии, теперь подверглось пересмотру и переоценке. Особенно пострадала её школьная история. Из-за героических подвигов, громких имён, величия империй и славы выступал простой человек – та же вдова Бублик, – с его жизнью, полной труда, лишений, страданий, и на нём, неизвестном, безымянном, неназванном, именно и покоилось это величие. Это он строил города, засевал поля, сражался, а потом исчезал бесследно.

Не быв никогда особо религиозной, Варвара всё же задумалась и над вопросом о Боге: существует ли Бог?