Все цветы мира (СИ)

Аой была рада, что между ней и Зеницу установились хорошие дружеские отношения. Честно говоря, из-за ее безответственной подготовки к заданию, они угодили бы в массу неловких ситуаций, если бы не стали так близки. Зеницу, как более опытный путешественник, взял с собой помимо денег дорожную посуду, немного продуктов, спички и запасную форму. Зато у Аой были два шерстяных пледа, одним из которых она с радостью поделилась. Тонкие и довольно маленькие, они тем не менее согревали и дарили частичку домашнего уюта. А горячий зеленый чай, который они пили, передавая друг другу единственную чашку, придавал их неспешной беседе еще больше тепла.

— Ты говорила, что у тебя было три парня. И почему сейчас ты одна? — полюбопытствовал Зеницу, дуя на чай и делая глоток.

Первым порывом Аой было послать куда подальше сующего нос не в свои дела юношу, но было что-то в атмосфере этого вечера спокойное, умиротворяющее, располагающее к откровенности. Перед этим они несколько часов блуждали в темноте, надеясь засечь демона, но чуткий слух Зеницу не уловил ни единой низкой и тяжелой ноты. Аой убедила себя, что создание тьмы прознало о появлении охотников и сбежало, сама бы она так и поступила на месте демона. Поэтому сейчас она чувствовала себя в безопасности и была не против поговорить. Она забрала у Зеницу чашку, прежде чем ответить.

— Я думаю, жизнь среди мечников наложила отпечаток на мои вкусы. Мужчины, неспособные держать клинок, мне неинтересны. Хочешь, признаюсь кое в чем? Только не смейся, — парень кивнул, протянув руку за чашкой. Аой бережно передала ему дымящийся напиток и продолжила: — Сколько себя помню, я была влюблена в Гию. Безответно, само собой. И теперь в каждом мужчине ищу частицу его. Его силу, умение защитить себя и окружающих, его красоту…

Аой замолчала, сглотнув подступивший к горлу горький комок. Пускай она сказала лишь часть правды, ей все равно стало легче. Вторая часть заключалась в том, что именно из-за Гию она так трусливо сбежала в Киото. Узнав, что годы жизни Столпа Воды сочтены, она предпочла уехать, лишь бы не видеть, как медленно угасает ее любовь. Аой не вернулась даже на похороны, хотя Канао ждала ее. Она слишком слаба, слишком немощна, чтобы сражаться с собственной болью.

— Понимаю, первую любовь невозможно забыть. Что бы ни случилось, я всегда буду любить Незуко, — вздохнул, грея руки о горячую чашку, Зеницу, — Иноске напоминает тебе Гию? Он тоже силен и красив.

— Немного. А может быть, я просто западаю на каждого длинноволосого брюнета, — невесело ухмыльнулась Аой. Ей стало слишком тоскливо от воспоминаний о Гию, о Незуко.

Пару минут они сидели в тишине. Аой смотрела на пламя их небольшого костра, порой украдкой разглядывая Зеницу. Парень любовался огнем, о чем-то размышляя, а его глаза разгорались ярче и ярче. Затем он перехватил ее взгляд и закусил губу, словно раздумывая, стоит ли ему открывать рот или лучше промолчать.

— Что? — не выдержала Аой.

— Мы ведь теперь друзья? — вкрадчивым голосом поинтересовался Зеницу.

— Ну, допустим… — уклончиво ответила она. Такие вопросы обычно несут в себе мало хорошего.

— Тогда поцелуй меня! — на одном дыхании выпалил юноша.

Аой едва не пролила на себя горячий чай. Она не ослышалась? О чем этот засранец только что ее попросил?

— По-дружески и всего раз!

— Это как? Просто в щеку чмокнуть? — Аой подумала, что просьба странная, но довольно безобидная.

— Нет, прошу, только один настоящий поцелуй. В губы! — Зеницу покраснел до корней волос, но при этом выглядел довольно уверенно.

— Что-то я запуталась… Зачем тебе это? Ты же только что рассказывал о своей бесконечной любви к Незуко!

— И это ради нее. Раз ты говоришь, что мои шрамы ни при чем, возможно, Незуко не хочет целовать меня, потому что я неправильно это делаю! Помоги понять, в чем моя ошибка! — Зеницу отказывался сдаваться.

— Тебе напомнить про миллион причин? Зеницу, тебе восемнадцать, в твоем возрасте пора бы уже освоить науку поцелуев, дело-то нехитрое! — Аой улыбалась, искренне наслаждаясь сложившейся ситуацией.

— Мне почти девятнадцать. Через четыре дня исполнится. Ты должна мне помочь! Я не могу просить о таком Канао, она же выходит замуж за Танджиро!

— А мне, вообще-то, нравится Иноске!

Зеницу замолчал. Аой чувствовала себя последней идиоткой, потому что ей было весело, и потому что она хотела согласиться на это безумное предложение. Другим ее парням было не меньше двадцати лет, и ей, девочке, выросшей в отрезанном от большого мира Поместье бабочки, эти мужчины казались взрослыми, солидными, знающими жизнь. От Зеницу же веяло чистотой и невинностью. И ее мучило любопытство: какого же это, целовать юного и неопытного парня? Конечно, Иноске был еще моложе, но он был так свободен и расслаблен, оставшись с ней наедине, что, казалось, этот мальчик, воспитанный природой и живший инстинктами, знает о чувственной стороне любви больше, чем она сама и Зеницу, вместе взятые.

— Хорошо, давай заключим сделку, — вновь подал голос блондинистый упрямец. — Ты целуешь меня, а взамен я отвечаю на твой утренний вопрос про Иноске.