Все умерли, и я завела собаку

Я перебирала яркие поздравительные открытки с надписью: «ЛУЧШЕЙ СЕСТРЕ В МИРЕ!» и стопки фотографий с надписью: «РЭЙЧ И ЭМ». На одной мы с Рэйч позировали на фоне постера фильма «Действуй, сестра!» на станции метро «Лестер-Сквер». Мама явно руководила съемкой, поэтому мы улыбались натянутой улыбкой заложников на пропагандистских фотографиях. А вот мы с Рэйч танцуем в день ее свадьбы под песню Кайли Миноуг. Обе пьяные – от радости (Рэйч) и от водки (я).

В «Магической уборке» настоятельно рекомендовалось все подобное безжалостно выбрасывать. Все свои воспоминания нужно упорядочить и собрать в одной аккуратной коробке. Но я решила безжалостно отвергнуть этот совет и сохранить все в красивых коробках для Мими и Берти. Я надеялась, что они когда-нибудь будут разбирать это вместе, и тогда Рэйч предстанет перед ними не мифическим ангелом, а сложным человеком с богатой и разнообразной историей – не только с достоинствами, но и с недостатками. Когда ее ругали, она отругивалась до последнего, порой была слишком мелочной, никогда не верила в свой творческий талант и была страшной сплетницей. Порой она выбирала совершенно дурацкую одежду (вспомнить хотя бы бирюзовую шелковую блузку с расшитым стразами воротничком), влюблялась не в тех, кого нужно (один ее бойфренд вошел в нашу семейную историю под названием «тот ужасный парень»), и совершенно безосновательно верила в свою способность спеть песню «Me and Mrs Jones» в верной тональности.

Но мне хотелось, чтобы ее дочери составили собственную картину ее жизни – жизни, которую они будут открывать постепенно, во всех ее истинных и неприкрашенных деталях.

Монстрик из «Улицы Сезам» правильно предупреждал меня много лет назад. Моя семья была безнадежно, неизбежно и злонамеренно не похожа на другие. Но этот глупый синий лохматик забыл сказать мне: именно это и сделало нашу семью незабываемой. Ведь сам-то он никогда не пел песен про «Те вещи, которые похожи на все остальные».

Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, что царство семей с собаками, куда я так стремилась, просто не существует. Идиллический брак, идеальный ребенок, послушный лабрадор – все это лишь декорация, иной фон для таких же трагических драм, которые разыгрываются в жизни каждого из нас.

Моей семьи рядом больше не было, но они оставили мне чувство принадлежности. Я принадлежала месту, где можно быть странной. Где никому нет дела, если ты идешь не такой дорогой, как все остальные. Я принадлежала странному миру, где жили люди, не похожие на других. И была счастлива наконец вернуться домой.

Эпилог

Готические ворота с лязгом захлопнулись за нашими спинами.

Не так я рассчитывала представить моего любимого героя сестре и родителям. Пришлось прятать его от служителей кладбища в соломенной сумке и снабдить лакомствами, чтобы он не залаял. Ему предстояло побывать на трех могилах. Впрочем, все мои знакомства с родителями всегда проходили довольно нетрадиционно.

Солнечные лучи пробивались сквозь ветки кедров, нависающие над дорожками. Мы шли к местам последнего упокоения членов моей семьи. Рядом показалась организованная экскурсия. Я видела, как экскурсантам показывали могилы писателей, художников и знаменитого русского шпиона. Они внимательно слушали гида, который рассказывал о мавзолеях. Потом одна пара поймала мой взгляд, и они неожиданно поняли, что это историческое место имеет совсем иное значение для посетителей с цветами и тряпками, чтобы вытирать надгробия.

Но в тот момент я думала не о печальных воспоминаниях. Больше всего я боялась, что Рэй высунет голову из корзинки и его заметят. Я представила, как гид прерывает воскресную экскурсию и с позором выставляет нас с Рэем с территории кладбища, докладывая по рации: «Подозреваемый появился возле могилы матери Джорджа Майкла. Сейчас заключен в плетеную корзинку. Необходимо подкрепление».

Я отвернулась от экскурсии, сделав вид, что мне нужно побыть одной. Я не хотела, чтобы во мне заподозрили женщину, тайком пронесшую на кладбище ши-тцу. Экскурсия двинулась дальше, и я решила, что Рэя можно освободить. И он тут же задрал свою маленькую лапку возле покосившегося ангела на викторианской гробнице.

Я поднялась по травянистому склону туда, где лежала моя сестра, и аккуратно вытерла известняковое надгробие. Написанные на плите слова поблекли под снегом и дождями, но их все еще можно было прочесть. Адам написал так: «Полна жизни и любви».

– Привет, Рэйч. Знаешь что? Я все-таки завела собаку. И я назвала его Рэй, в твою честь. Надеюсь, это не покажется тебе странным.

Рэй как раз занялся туалетом. На его мордочке появилось странное умилительное выражение, которое обычно возникает в такие моменты: уязвимость с налетом достоинства.

– Рэй, иди сюда! – позвала я. – Иди познакомься с Рэйч!

Он подбежал ко мне. Розовый язычок высунулся, блестящая шерсть развевалась, глаза блестели от возбуждения. Крохотные лапки энергично двигались. Он подбежал и уселся у моих ног, обнюхивая бледно-розовые розы, которые я поставила в небольшую стеклянную бутылку.