Все в руках твоих

Тамара была доброй, но в меру. Принести себя в жертву, стать зависимой от недостойного человека, для нее это была слишком большая цена. Нет, Томку не пугало лишение девственности, но вот возможное последствие в виде беременности, остужало горячую голову очень даже хорошо. Да и отдаваться мужчине, которому не нужна, желающему от нее лишь удовольствия, не позволяла гордость.

С приближением сумерек совесть давила все сильнее, а ответственность становилась почти непомерной.  Однако здравый смысл и интуиция убеждали терпеть, но, может быть, это говорил томкин эгоизм?

Потом Мит принес бутыль, наполненной какой-то жидкость и объяснил, что надо обязательно напоить зверя, иначе он проснется, и тогда случится необратимое. Опасное для Брата с Сестрами или Хрюши он не уточнил. Увидев опухшие, красные глаза Тамаа, скорее вручил зелье и убежал.

Хрюшу уговаривать не пришлось. Ему было так плохо и страшно, что он даже не пытался сопротивляться. Послушно открыл пасть и позволил влить все содержимое.

Ощущая его тоску физически, Томка раздумывала: «Верил ли ей зверь, глотая зелье, что это сонное средство или думал, что это отрава, чтобы не мучился?». Ей казалось, что если он во время обряда умрет, его укоряющие глаза будут сниться до старости и обвинять, что обманула его. Когда Хрюша стал засыпать, Тамара тихо напевала колыбельную про рыбок в пруду и нежно гладила морду.

Стоило зверю крепко заснуть, вернулся Мит с мужчинами. Они перетащили его в середину загона, на всякий случай связав лапы, убирали мусор с пола, потому что благородным Братьям и Сестрам негоже проводить обряд в загаженном хлеве. Еще Мит по секрету сообщил, стараясь, чтобы рассказанное им не доходило до ушей помогавших мужчин, что браться и сестры в городе, и что всего их  пятеро. Если бы он не предупредил, то Томка бы очень смутилась, увидев в загоне такое количество членов Ордена.

«Значит, обряд предстоит серьезный…» - покой и уверенность совсем покинули ее.

Наступила тишина. В узких щелях виднелось черное небо, теперь казавшееся зловещим, опасным, предвещающим беду. А потом резко, совершенно внезапно раздались громкие голоса и шаги.

Только услышав их, Тамара полностью осознала, какая она эгоистичная и злая, но бежать  и соглашаться уже было поздно. Смех и довольные незнакомые голоса приближались к хлеву, становились громче и отчетливей, а потом в проходе появились Ивая и Пена, которые, увидев Томку, не стали скрывать злорадства. Следом зашел высокий, склонный к полноте мужчина с темными, достаточно длинными волосами и низкоросный пожилой, с сединой и солидным брюшком, делающим его похожим на колобка. Последним вошел Долон. Тома старалась не смотреть на него, боясь показать слабость и трусость.

«А нечего было изображаьть недотрогу. Как бы ни старалась, тебе не убедить меня, что ты скромница». - хмыкнул он под нос, заметив, что упрямица очень подавлена.

- А почему тут кто-то есть? – спросил мужчина – колобок, оглядывая Тому.

- Желает убедиться, что в Саха - вор, и осколок у него.

Томка посмотрела на сестер с ненавистью.

- Следует отзываться почтительнее к священному артефакту! – поправил Пену длинноволосый.

- Нет, так не пойдет! – воскликнул колобок. – Дело серьезное, развлекаться девицам стоит в другом месте. Еще в обморок упадет, головой ударится, потом у ее родных будет к нам недовольство.

- Она уже ушибленная. – съязвила Ивая.

- А у кого-то язык длинный и без костей. – парировала Томка.

Сестра от такой наглости растерялись, но зато оба мужчины пришли в хорошее расположение духа. Тома добавила:

- Я не упаду в обморок. И не хотела мешать вам, просто волнуюсь об этом звере. – она кивнула головой и нежно провела рукой по хрюшиной морде.

- Надо же, даже в зверином обличье, Саха сумел найти себе девицу! – произнес тот, что помоложе и постройнее. – И что же ты в нем нашла, если готова ради него на такую жертву?

- Он смешной и добрый, а еще меня не съел!

- Долон, Млоас, запоминайте! - воскликнул колобок. - Чтобы добиться расположения, нужно всего-то пригрозить девице съесть ее, показать зубы, потом рассмешить, и она будет в восторге. В первый раз встречаю такую необычную, поразительную историю любви!

- Да не люблю я его! – возмутилась Томка.

- Тогда чего здесь сидишь и слезы льешь?

- Он хороший домашний питомец! – возмутилась Тамара. – Понимаете, у кого-то лошадка, мышка, черепашка, собачка или кошечка, а мне достался он!

- Как все обыденно! – продолжал издеваться колобок. – А я-то думал, что нашел нечто удивительное и надеялся рассказать Отцу! И вот, какая жалость.

- Хватит ехидничать! – пробурчала Тома, надувая губы уточкой и еле удерживая слезы. – Я за Хрюшу переживаю, прощаюсь с ним, а вы язвите!.

Коротышка внимательно посмотрел на нее, а потом ответил:

- Мы – браться и сестры Одрена, а не мучители животных, и уж поверьте, сделаем все возможное, чтобы ваш любимый Хьюша остался живым и здоровым, насколько это будет возможно. – Тамара открыла от удивления рот и хлопала глазами, переводя взгляд то на толстяка, то на  улыбающегося Долона.

«Сволочь!» - прошептала она губами, сверля Ло.