Все в руках твоих

- Все теми же. – огрызнулась Ивая.

На выступе стояли две сестры, которых видела рядом с Долоном. Белобрасая Ивая стояла наверху и смотрела на Тому с презрением, другая, невысокая, худенькая внимательно разглядывала.

- Если пришли ради любопытства, то не стоило. Ничего интересного здесь нет.

- Ну, почему же? – ответила вторая. – Посмотреть на того, кто поплатился за кражу священной реликвии, это очень интересно.

- Кто? Я? – вырвалось у ошарашенной Томки, потому что кроме нее и Хрюши в хлеве больше никого не было.

- Нет! – рассмеялась Пена. – На него!

- Не, не может быть! Как зверь может украсть что-то? Он даже кусок лепешки со своей спины снять не может! – возразила она и почувствовала, как на ее замчание Хрюш недовольно зафыркал.

- Ты такая смешная. – ответила сестра, но таким тоном, что сказанное больше смахивало на издевательство, чем на снисхождение. – Он раньше был человеком, причем весьма гибким, наглым и ушлым. Вижу, что все осталось при нем, кроме гибкости.

- Вы его знали?

- Лично нет. Но мы собрали о нем много сведений. Искали и нашли. И теперь он никуда не уйдет. – она улыбнулась, а у Хрюши стала такая морда, что Тома испугалась. Он разозлился, испугался, оценивающе смотрел на сестер, словно раздумывал: напасть или не связываться. Его пасть оскалилась, показывая клыки, шерсть на шкуре стала дыбом.

- Зубы, урод, не сломай! – процедила Ивая.

- Выбирай слова! – предупредила Тома.

- А то что? Ты глупая птичка, которой место в комнате, а не в укротительницу играть.

- Если ты умная, не глупая и не птичка, можешь показать, как надо! – огрызнулась Тамара.

Ситуация накалялась.

- Нет, вы оба хорошо, просто отлично подходите друг другу, глупая птичка и уродливый Саха. Ха-ха! – рассмеялась Ивая.

- Только из благодарности за прошлый раз, я сдерживаю себя, но лучше не дразни. Тапус – безмолвная скотина, но я нет!

- И что ты сделаешь? – продолжала насмехаться сестра. – Будешь кричать, ой ой, за мной кто-то гонится? Или задом потрясешь, а?

Тамара прищурилась, посмотрела на обидчицу, а потом ответила:

- Я скажу правду!

- Кому, какую? Что ты можешь знать? – сестры веселилась, откровенно издеваясь и показывая Томе место.

- Конечно, это о других интересно узнавать истину, а о себе знать не желаешь? – Тамара вскинула голову и мстительно посмотрела на Иваю.

- А мне что ты скажешь? – поинтересовалась вторая.

- Если меня не задевают, свое мнение держу при себе.

- А Ивая тебя задевает?

- Не сказала бы, но высказывая презрение о других, она ведет себя несколько высокомерно. Вы не находите?

- Возможно, она знает больше, чем другие.

- Кичится знаниями только глупец. Мудрому человеку, уверенному в своих силах, не к чему возвышаться за счет других. – у Пены от удивления выгнулась бровь. – Кроме того, принадлежность к Братскому Ордену дает не только права, но и налагает ответственность. Глядя на ее, невольно начинаешь разочаровываться.

Теперь Ивая стояла красная.

- Знаешь, тебе бы скромность тоже не помешала.

- Не спорю, возможно. Но вразумлять человека тоже нужно уметь. И не каждому это дано. - парировала Тома.

Обменявшись уколами и упреками, они замолчали.

- Возможно, я тоже была не права и поступила не лучшим образом, но подобное простительно мне, от кого не ожидают ничего особенного, но сестра?

Пена оценила остроумность и зубастость нахалки. Подобного отпора она не ожидала. Если только праведного гнева от отчаяния, но тут не было похоже, чтобы та была в отчаянии или подавлена.

- Могу я узнать, зачем вы пришли? – спросила Томка. Пена немного помедлила, но решила ответить.

- Нам нужен священный осколок, который он украл.

Тома сначала решила, что сестры шутят, потом, что они все ненормальные и верят во всякую чушь, но, все же, осторожно поинтересовалась:

- А вы уверены, что он у него?

Вместо ответа Пена просила:

- Эй, Саха, он у тебя? -  в ответ зверь исступленно зарычал.

- И что он ответил? – съязвила Тамара. -  Может, будете так любезны, переведете. Я звериному языку не обучена.

- Рот закрой! – рявкнула Ивая, но на нее Тома даже не посмотрела, словно она была пустым местом. Пена улыбнулась, но не добро. - Вечером увидишь! Так уж и быть, позволим тебе быть на церемонии! С закатом солнца, приходи, сама увидишь, птичка!

- Мелюзга общипанная! – огрызнулась себе под нос Тамара.

- Что?

- Ни-че-го. – нагрубила Томка.

Когда две сестры ушли, и Тамара с Хрюшей остались одни, с него сошла храбрость, и зверь показал испуг, забившись в угол.

- Хрюшенька, эти дуры правду сказали? -  поглаживая, она пыталась успокоить дрожавшее животное, но не удавалось. Он обреченно смотрел в одну точку, и во всех его движениях сквозило отчаяние. Томка не знала, что делать. Ум подсказывал только одно решение - Брат. Он был единственным, к кому она могла обратиться.

- Жди, я скоро вернусь! –  затравленный зверь дернулся, не желая отпускать. – Я хочу узнать, можно ли что-нибудь сделать.

Он не верил, что ей что-нибудь удастся узнать, но если Тамаа сейчас не хотела с ним быть, значит, придется остаться одному. Хрюша положил морду на лапы и больше не шевелился. А Томка скорее побежала к гроту.