Все в руках твоих

        Сколько я живу, сколько наблюдаю за судами, не могу понять умом, как братья выносят решения. Я не всегда согласна, могу расстраиваться и переживать, но потом со временем соглашаюсь, что решения были верными, – женщина сделала паузу. Чувствовалось, что рассказ ей дается тяжело. После долгого молчания она вновь продолжила повествование:

    - И лишь совсем недавно, когда мое лицо покрылось морщинами, я начала догадываться. Теперь, вспоминая лицо того брата, я поняла ту его усмешку, скрывавшую грустную улыбку и жалость. Не хочется рассказывать об этом, но мне кажется, для тебя это важно.

      Когда Коном пришел, я увидела его глаза, как он относится к тебе, и мне вспомнился взгляд отца. В нем не было смирения, любви, жалости, только расчет и выгода. Сестра рассказывала, что он мог быть жестоким. Па никогда не привозил матери даров, не баловал красивыми вещами, объясняя все это скромностью и ненужностью. И в глазах Конома тоже не было любви к тебе. Не понимаю, почему вы вообще были вместе, но зато теперь знаю, почему отец женился на матери, - Хула, обернувшись, потерянно посмотрела на внимательно слушающую ее Тамару. Впервые Тома видела ее такой печальной. От грусти и усталости опущенные веки нависали сильнее, а на большом высоком лбу глубже обозначились вертикальные морщины.

    - Когда у меня появилась эта догадка, я стала вспоминать те немногие события, которые помню с детства. И все стало ясным, – старейшина вздохнула. -  Отец не любил мать, но  ценил связи и богатство, а она позволяла ему сделать шаг к этому. Наверно, я утомила тебя долгим рассказом, но проще сказать не получилось бы.

        Тома молча покачала головой. Открой она сейчас рот и скажи хоть одно слово, Хула замкнется и больше ничего не скажет. Рассказ был грустным, и нужно было дать старейшине выговориться.

       - Я догадывалась, но не верила. Но глядя на тебя, поверить гораздо проще. Думаю, что ма больше не нужна была отцу, он тяготился ею, она ему мешала, а Брат это знал. И мне даже кажется, он знал, что будет дальше. И зная будущее, он испытывал жалость к матери и к нам.

       Я никому никогда не говорила этого, потому что иногда, слыша невероятное, люди начинают смеяться, но думаю, ты меня поймешь. Не бойся предстоящего суда. Если ты не желаешь зла, тебе нечего бояться, пусть даже все четверо Равных будут обвинять тебя. Нужно только дождаться.

       От услышанного Томе стало не по себе. Быть любимицей у шефа – это одно, а другое дело, когда тебе доверяют и рассказывают горькие мысли и семейные тайны. Настроение Хулы передавалось ей.

       - Не стоит раздражаться и злиться на судьбу. Ты, вопреки всему, осталась жива. Даже такой зверь, как тапус, пожалел тебя и не тронул, разве можно жаловаться? Разве это не шанс, за который стоит крепко держаться? Расстраиваться из-за внешности - отроческая глупость. Кому-то красоты не достается, но разве от этого мы становимся недостойными любви? Красота позволяет привлечь больше глаз, чтобы люди смогли разглядеть человека, его нрав, пожелали узнать мысли и желания. А если кто-то настолько глуп и выбирает человека вопреки всему, только по внешности, это говорит о его глупости. Гордыня причиняет тебе боль. У меня никогда не было красоты, поэтому и гордыни нет. Может тебе не печалиться, а подождать, когда Боги пошлют тебе человека, с которым будет хорошо?

          Тома молчала, но мысли в ее голове носились с бешеной скоростью:

         "У меня муж был, все было, я хотела тихо жить, и вдруг начинать сначала?! Надо было венчаться! Если бы брак был освящен Богом, я бы сейчас не сидела без мужа. Хотя, очнуться и оказаться женой такого козла, как Коном, это было бы куда хуже».

       - Наверное, вы правы, – нехотя согласилась с чем-то Тамара. Сложно обрести смирение, когда ты привыкла сама решать свою судьбу и привередливо выбирать избранника, а тут тебе предлагают выжидать суженого. Наверно ее мысли выдала мимика, потому что старейшина не удержалась и  тихо рассмеялась.

      - Я не должна поучать тебя таким вещам, ты права, просто я хочу, чтобы ты обрела уверенность  и перестала печалиться.

       - Благодарю, – ответила Тома. Пусть она не со всем была согласна, но о ней хотя бы думали и заботились. Только за это можно было промолчать и стерпеть.

       - Значит, скоро тебя можно будет поздравить? – Хула намекала на выход за пределы города в сопровождении Хрюши.

       - О-о! – раздался Томин вопль отчаяния. – Это не я его, а он меня поведет, куда посчитает нужным! Упрямый, как не знаю кто! И откуда только такие животные берутся?

      - Иногда лучше не знать ответов на вопросы, – ушла от ответа женщина. По ее усталому виду и интонации, Тамара догадалась, что самое время навестить Та и выпросить у нее успокоительного отвара. Куда ни плюнь, одни тайны и непонятные вещи.

     «Боже, куда же я попала?!»

Глава 17