Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]

— Это не ревность, Князь, — я внезапно поняла, что эта «девушка» очень, очень древняя, — но в одном ты прав — ты ей нравился.

— Даже не сомневался.

— Когда-то… — в голосе женщины послышалась насмешка. — Когда-то очень, сейчас — нет.

На этот раз Стужев молчал дольше, затем хрипло спросил:

— Почему?

Тихий смех и спокойное:

— Вопрос не ко мне, Князь.

— Я тебя спросил, — в тоне отчетливо прозвучала угроза.

И женщина ответила:

— Ее предали, Князь, ей было больно, очень. Не знаю, кто это был, но боль не прошла.

Я вдруг почувствовала, как глаза наполняются слезами, а Стужев ответил собеседнице:

— Отец. Он ушел от них, завел другую семью, потом вернулся.

И снова женщина:

— Значит ее боль вдвойне сильнее, ведь он предал не только ее, но и ее мать. Твоя задача сложна, Князь, она полюбит лишь того, кто сумеет заслужить ее доверие. Ты сумеешь?

— Ты сомневаешься?

— Я? Нет. А ты?

На то, чтобы дождаться ответа Князя у меня не хватило никаких моральных сил — просто ушла. У меня такое чувство было, что меня только что вывернули наизнанку, обнажив все, что так хотелось скрыть. А ведь та женщина права… Во всем. Разводятся родители, а страдают дети. Смогу ли я это забыть? Да никогда! Я на папу смотреть до сих пор не могу, а как вернулся год не разговаривала… И до сих пор ни забыть ни простить не могу.

* * *

Хорошо, что пара началась — я жалкая и зареванная шла не боясь никого встретить… как оказалось зря. Игнат, разговаривая по телефону, поднимался по лестнице, я а по ней спускалась. Демон остановился, посмотрел на меня, и я услышала его:

— Пока, малыш, потом поговорим. Люблю тебя.

Убрал телефон, улыбнулся мне, и спросил:

— Все так плохо?

Тихо всхлипнула и молча кивнула.

Игнат невесело усмехнулся и спросил:

— Твои вещи в аудитории?

Кивнула снова.

— Пошли, — сказал он и протянул мне руку, — заберу твой рюкзак, и сходим по Терре прогуляемся, развеешься.

Отказаться от такой перспективы я не смогла.

* * *

Пока стояла у дверей аудитории, Демон сам зашел, о чем говорил с Рустамом Владимировичем не знаю, но вернулся он с моим рюкзаком и даже порадовал:

— Н-ку тебе не поставят. Пошли.

И взяв меня за руку, потянул за собой, рюкзак тоже он нес. Я и шла спокойно, пока не поняла, что в кабинет мы и идем.

— Игнат, а я туда…

— Мы на Терру, проход там, — спокойно пояснил он.

Угу, а еще там Стужевское козличество и штатный фрейдист водятся. Но на Терру хотелось.

* * *

В кабинет Демон вошел первым и сразу приветливо произнес:

— О, теплых ночей, Марья Кощеевна.

— Рада видеть, Игнатушка, — отозвалась та.

И вот тогда вошла я. Князь, сидевший на диванчике, изумленно вскинул бровь, но я не на него смотрела — я в полном изумлении разглядывала высоченную, метра два ростом, тонкую женщину лет сорока, поднявшуюся, чтобы обнять подошедшего к ней Демона. И вот тогда я посмотрела на Стужева, внимательно так посмотрела. И получила внимательный взгляд в ответ.

— А это, как я понимаю, Маргарита, — произнесла Марья Кощеевна, отпуская Игната, — приятно видеть, что вы действительно красивая девушка, как и описывал Александр.

Ну а дальше оно само:

— Так виделись уже, — я мило улыбнулась черным провалам глаз, — не далее как минут пять назад. У вас красивая грудь, кстати.

Никогда не забуду увеличившиеся вдвое глаза Игната! Нет, на его лице ни один мускул не дрогнул, но глаза! А Марья бросила быстрый взгляд на Князя, но тот смотрел исключительно на меня, мне же и сказал:

— Кстати, ты в курсе, что у Демона невеста есть?

— А это ничего, — беззаботно отмахнулась я, — если очень постараюсь, господин возьмет меня второй женой.

Повисла напряженная тишина. Потом Марья Кощеевна медленно произнесла:

— Ведьма значит.

— Ага, рыжая, наглая и вредная, — наверное, я просто злилась, — жаль, коня монструозного не хватает, а не то пошла бы мир спасать.

Игнат молча подошел, взял меня за руку, и повел к окну, бросив остающимся:

— Мы уходим.

И вот тут Стужев показал весь свой поганый характер:

— А я на твоем месте остался бы, Демон, — Игнат повернулся, внимательно на него посмотрел, а Князь добавил: — Пока ты там с Маргошей шляться будешь, еще неизвестно кто, совершенно случайно, решит твою Милу навестить…

И многозначительный взгляд. На него. На меня Стужев вообще не смотрел. Не мне и сказал:

— Я не шучу.

Демон молча перевел взгляд на Марью Кощеевну, та едва заметно отрицательно покачала головой. И ладонь Игната, держащая мою руку, дрогнула. Нет, я его понимала — с одной стороны ответственность за меня, сам втянул во всю эту историю, с другой стороны любимая и единственная. И я решила разрядить обстановку:

— «А много ль корова дает молока? Не выдоишь за день, устанет рука».

— Ты о чем? — хрипло спросил Демон.

Я и высказала основную мысль:

— «Буренку свою не продам никому, такая корова нужна самому», — процитировала бессмертные строки и тут же пояснила: — Это я про Стужева, если кто не понял.

Не понял никто. Ну, что поделаешь, такие они эти няшки непонятливые.