Все время с тобой

Еле слышно бормочу, околдованная его присутствием до такой степени, что перестает волновать, где мы находимся и видят ли нас сейчас друзья. И, конечно же, мне плевать на Виолет, которая с минуты на минуту вернется из туалета.

Поворачиваю голову к Дезу, и наши лица оказываются вплотную друг к другу. Тону в его глазах, которые горят желанием и поражением. Затем он тянет за один из браслетов и с досадой щелкает по коже.

Прошлое обрушивается на меня, и я не могу остановиться. Прижимаю свои губы к его рту. Дезмонд задерживает дыхание. Он не подается назад, так что смелею и провожу языком по его губам.

– Анаис…

Дез даже не оглядывается по сторонам, и я уверена, что в эту минуту он забыл о Виолет.

Дезмонд крепче ухватывает меня за бока.

– Хватит, – умоляющим голосом бормочет он, – отойди от меня.

– Попробуй сам, – провоцирую я, и, вероятно, моя улыбка выводит его из себя.

Он отходит с каменным лицом. Снова чувствую себя униженной его отказом. Оглядываюсь. Наши друзья все видели: Бри раздосадована, Брейден с Фейт, напротив, довольны. Виолет с Аароном еще не появились. Остальные… мне без разницы, что подумают товарищи Деза по команде.

– Очко в мою пользу, – заключаю я о произошедшем и о нас, не способных ни сблизиться, ни жить друг без друга. Мы связаны, но сегодня эта цепь становится кандалами. И они не ведут к свободе.

– Это что, поединок?

Дезмонд распрямляет плечи.

Скрещиваю руки на груди. Краем глаз замечаю Виолет, которая ждет рядом с моим столиком.

– Не знаю, а это он?

Тыльной стороной руки Дез проводит по своим губам, и я чувствую, как тону.

– Анаис, ты источаешь яд.

Снова. Опять эти слова.

Он произносит их тем же тоном, что и в тот вечер.

Несмотря на попытку стереть рукой мой вкус со своих губ, Дезу это не удается, и он начинает облизываться, будто в действительности хотел бы попробовать его снова.

– Яд со вкусом клубники. Когда-то он тебе нравился.

– Да, как ваниль или мед.

Мой запах. Мой шампунь. Он все помнит.

– Но теперь у меня аллергия на все это, они токсичны.

Я умираю.

– Ви, дорогая?

Дез зовет Виолет, и она, как покорный щенок, бежит к нему, бросая на меня враждебный взгляд.

– Пойдем домой? – глядя ей в глаза, спрашивает Дезмонд. – Мне нужен душ.

Он хочет смыть мой запах. Он медленно убивает меня, и я позволяю ему это делать перед лицом его новой пассии.

Слезы неудержимо текут по лицу, достигнув щек, прежде чем успеваю их остановить.

– Анаис?

Аарон подходит ко мне, но я словно в трансе, узница собственной боли.

– Ана! – На этот раз слышу оклик Бри, которая берет меня под руку и бросает злобный взгляд на Деза. – Вэрд, проваливай отсюда.

Даже его товарищи по команде находятся в замешательстве, пытаясь понять, что происходит.

Игнорирую Аарона и Бри. Игнорирую всех. Вырываюсь из рук подруги и выбегаю из бара.

Пусть идут к черту Дезмонд и мое глупое сердце, которое до сих пор не хочет признаться, что потеряло его.

Поднимаю глаза к небу. Теплый воздух не приносит расслабления. Пытаюсь дышать, чтобы успокоиться, и одновременно с этим думаю, что ненависть и любовь – две стороны одной медали. Чем больше кого-то любишь, тем сильнее можешь возненавидеть его. Думаю, что любовь подобна дикому зверю, который способен разорвать тебя в клочья. А еще взгляд того, кого ты когда-то любил, ощущается как нож в сердце.

Спустя пять дней все еще зализываю раны и не выхожу из комнаты, где валяюсь на кровати с раскрытым учебником по психологии на животе, однако в мыслях то и дело воскрешаю встречу с Дезом.

Он был рядом, и я снова чувствовала на себе его полный желания взгляд другим, переполненным обидой, и это скинуло меня в пропасть, которой всегда являлись наши отношения.

Яд. Для него я источаю яд.

Он окунул меня в правду, будто в кипящую смолу, и причинил боль.

Потому что он прав, но мы оба ошиблись. Все споры и склоки заставили нас потерять голос разума. Достаточно было чаще говорить друг с другом и сражаться за наше счастье. А теперь он с Виолет и, кажется, по-настоящему дорожит ею. Не похоже, что она нужна ему только отвлечься. С ней у него есть что-то подобное нашим отношениям. За эти дни я это поняла.

Я теряю его.

И это была моя вина.

Это все еще моя вина.

Только со временем мы осознаем ценность людей, которые входят в жизнь. Время позволяет измерить чувство и потребность в них. И только когда мы кого-то теряем, то осознаем с абсолютной ясностью, какое зло учинили, заставив человека уйти, ведь воспринимали его присутствие как нечто разумеющееся и поверив, что, несмотря на дрязги, можно превратить агрессию в ласку.

Два стука в дверь отвлекают от мысленного самобичевания. Фейт с каскадом черных кудряшек и улыбкой на лице врывается в мою комнату. Она слишком радостная, и я знаю почему.

– Фейт Монтгомери, твое довольное личико говорит само за себя, – шутливо заявляю я.

– О! – протягивает подруга, приблизившись к моей кровати и рухнув в нее. – Я так счастлива, Анаис!

– Вижу!

Улыбаюсь, но, очевидно, Фейт слышит в моем голосе страдание, которое не способна скрыть даже улыбка, и тут же становится серьезной.