Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

— Ты сказал, что ты не интересуешься никоим образом папой, и я тебе поверила. Следовательно, тебя интересует Фенн. Поэтому я тебе его показала. Ты не особенно разговорчив, малыш. Очень неразговорчив. — Она облизнула губы. — За тобой наблюдать… жутковато. Словно за хищной птицей или чем-то в этом роде… — Затем она оказалась в моих руках, крепко меня обняла, и ее лицо уткнулось мне в плечо. Ее голос звучал приглушенно. — Почему мы не можем быть двумя обыкновенными людьми, с обычной работой и родителями? Почему надо быть… почему? Это — отвратительное, бесполезное слово, не так ли? Ты в самом деле, не следишь за папой? Кроме того, если бы он об этом узнал…

Следовало оценить по достоинству этого ребенка. Она была на высоте, и на все возникавшие вопросы у нее имелись правильные ответы. Я встречал профессионалов, которым требовалась целая неделя, чтобы выяснить ту информацию, которую она получила обо мне за один вечер… и странное дело, чем больше она узнавала, тем больше я убеждался в том, что она именно такая, какой стремится казаться. Было что-то наивное и прямолинейное в ее любопытстве, что убеждало в том, что прежние подозрения несправедливы.

Внезапно она села прямо, глядя вперед через ветровое стекло.

— В чем дело?

— Заяц, — ответила она. — Смотри.

Она показала пальцем, и я увидел длинноногого американского зайца, удиравшего через редкий кустарник. Теперь стало светлее, хотя солнца еще не было видно. Мойра высвободилась из моей руки и протянула руку к ручке двери.

Я сказал:

— Что…

— Помнишь, я обещала что-то тебе показать этим утром? Есть ли у тебя в машине бинокль? Быстро его достань, пока я буду выпускать пса.

Она была очень странным ребенком. Я покопался за сиденьем и извлек на поверхность бинокль 7x50, сохранившийся у меня со времен войны и который я возил с собой. В Европе я приобрел прекрасный легкий компактный бинокль, выпущенный в Летце, но он был слишком хорош для того, чтобы оставлять его в машине, кроме того, у этой реликвии прошлого было более сильное увеличение. Когда я обошел вокруг пикапа, она уже выпустила Шейха наружу, что обошлось ей всего в несколько пятен от лап на ее платье спереди. Пока она приводила себя в порядок, он лениво потягивался, выглядя при этом очень смешно со своим вздернутым кверху крестцом и выгнувшимся, словно лук Гуда, телом.

— Пошли, — сказала она. — Посмотрим, схватит ли он зайца.

В пустыне мы представляли собой довольно странную процессию: она в своих туфлях на высоких каблуках с выглядевшим непривлекательным псом на поводке, и я, осторожно идущий вслед за ними в своих щегольских мокасинах, с биноклем в футляре. Я не знал, найдем ли мы того зайца, которого видели, или другого… но неожиданно раздался топот, и один из них выскочил перед нами. Мойра быстро встала на колени, обвила шею пса руками и с щелчком отстегнула поводок, крепко обняла пса и отпустила.

— Ату его, Шейх! — сказала она тихо. — Ату его, большой пес.

Афганская борзая не обратила особого внимания на ее энергичные восклицания. Она даже не особенно интересовалась убегающим зайцем. Она просто мгновение стояла, рассеянно оглядываясь и втягивая ноздрями воздух… Не знаю, почему она принюхивалась, так гак обычно считается, что подобные собаки преследуют добычу, находящуюся в поле зрения, и не имеют хорошего чутья. Возможно, никто не довел до нее эту точку зрения.

Затем она, не спеша, плавно устремилась вперед. Прежде мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. В самом деле не создавалось впечатления, чтобы она набирала скорость, точно так же отходящий от станции поезд набирает скорость так постепенно, что вначале вы не замечаете, что едете… К тому времени, когда до меня дошло, что Шейх что-то заметил и начал преследование, он пропал из вида за ближайшим гребнем холма.

— Сюда! — сказал Мойра. — Сюда, на холмик! Надеюсь, что нам будет все оттуда видно.

Мы медленно пошли по склону наверх. В пустыне Невада много колючек… может быть, там представлены колючки всех видов, известных на земле… и несколько острых шипов легко прокололи кожу на моих туфлях. Как она шла в своих туфлях на тонкой подошве, мне не хотелось даже думать. Когда мы добрались до вершины, то часто и тяжело дышали. Мы огляделись вокруг. В пределах видимости мне не удалось заметить ни одного живого существа.

— Позволь мне им воспользоваться, — сказала она, беря у меня бинокль. — Посмотри вон туда. Вдоль русла высохшей речки…

Пес точно был там. Я просто не смотрел так далеко. Сначала я увидел его невооруженным глазом. Казалось, что он двигается не очень быстро, просто бежит легкой трусцой. Затем я навел на него бинокль и резко задержал дыхание. Вам приходилось слышать разговоры о том, как красиво бегает олень, в действительности он бегает довольно быстро, если вы знаете, о чем я говорю: огромные мускулы работают с огромной взрывной силой. Эта собака бежала быстрее, чем олень, который даже и мечтать не мог о такой скорости, и при этом казалось, что она совсем не напрягается.

Мойра, стоявшая рядом со мной, сказала: