Всеединство

Как уже говорилось ранее, всякая сущность, сколь бы телесно простой не казалась, является необычайно сложной, множественной, и множественность её заключена не только в физическом составе вещи, но и в её информационно-духовном содержании. Являясь частью Целого, индивидуальная сущность (вещь) обладает всеми свойствами Целого и может развить их в единстве с Целым и в сотворчестве с его частями. Это хорошо чувствовал и понимал Лейбниц, что мы и находим в его философии и, в частности, в следующих выражениях: «Каждая монада мир для себя, каждая является самодавлеющим единством»: «Монада представляет всю Вселенную».

Дуализмом пронизаны все поры мироздания: и его телесность, и дух его.

Дуализм всего сущего и есть ключ к пониманию терминов «нечто» и «ничто», «бытие» и «небытие», которыми оперирует, как ведическая логика, так и логика Гегеля, а, также, он есть ключ к пониманию движущих сил всякого развития

Начнём с телесности.

Есть две формы телесности — это свет и масса. Ниже будет доказано, что они тождественны, и философский смысл этого тождества заключается в том, что их нельзя рассматривать, как самостоятельные сущности, а как формы бытия единой мировой телесности, бытие которой и раскрывается во взаимобытие её противоположностей, заключённой в дуалистической природе всего сущего.

Так, до фоторождения световая форма телесности была явной («нечто» или «бытие»), а массовая форма её была скрытой («ничто» или «небытие»), а после фоторождения явной стала массовая форма телесности («нечто» или «бытие»), а световая скрытой («ничто» или «небытие»).

При аннигиляции наоборот: масса из «бытия» уходит в «небытие», а свет из «небытия» возвращается в «бытие».

Примечание: Фоторождение и аннигиляцию я рассматриваю, как явления непосредственного перехода телесности из одной своей формы в другую, что не совпадает с академической интерпретацией явления фоторождения. Это нормально, поскольку к материалистам я себя не отношу и для меня авторитетны экспериментальные данные науки, а не их интерпретация.

При этом надо ясно понимать, что мы имеем дело не с фактическим переходом одной сущности в другую, а с одной сущностью, проявляющей себя в той или иной форме.

Если воспользоваться справочником по физике для нахождения собственного времени жизни распадающихся элементарных частиц, то станет ясно, что ведическая логика грешит неточностью, утверждая мгновенность перехода из «бытия» в «небытие» и наоборот, а сам распад есть не что иное, как этот переход (промежуточное состояние), в чём мы ниже и убедимся.

Перейдем к духу.

Всякая духовная (нравственная) черта человека, всякое духовное понятие имеет свою противоположность. Пример: «свобода — необходимость». Отъявленный негодяй, преступник столь высоко ставит своё эго по отношению к другим, что у него, вообще, нет нравственных тормозов, и для него неограниченная свобода и есть его «бытие», а необходимость смещается в область «небытия». У высоконравственного человека, праведника всё, как раз, наоборот: свобода находится на строгом поводке у необходимости, т.е. необходимость выступает в качестве его «бытия», а свобода — «небытия». У всех остальных, рядовых обывателей мира сего, и не только сего, свобода и необходимость — это две стороны одной медали, две крайности, находящиеся в непрерывной борьбе за примат, борьбе, которая предстаёт в качестве смысла всякого бытия, находящегося в развитии.

Таким образом, дуалистическая природа всего сущего, кроме всего прочего, выступает и как движущая сила, и, как нечто, определяющее смысл бытия, о чём и говорит Гегель в своей логике: «…противоречие же есть корень всякого движения и жизненности, лишь поскольку „нечто“ имеет в себе самом противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью».

Известно немало примеров, когда закоренелый негодяй, убийца становился праведником, а праведник становился негодяем. Значит и тот, и другой плод был не зрел, и разум выводил личность за её нравственные границы, что доказывает очень важное обстоятельство, а, именно, то, что всякий духовный багаж личности в конкретный момент времени конечен, поскольку можно выйти за пределы только конечного, того, что само имеет предел. Однако говоря о конечности духовных понятий, мы говорим, именно, о духовном бытие индивидов, которые должны ещё и быть телесными, чтобы быть реальностью, т.е. быть «нечто».

Формально перейти от конечности духовного понятия или духовного содержания «нечто» к конечности, а, затем, через её противоположность, и к бесконечности самого «нечто» — это наступить на логическую мину, которую не миновал и Гегель: «Нечто, взятое с точки зрения его имманентной границы, — с точки зрения его противоречия с самим собой, каковое противоречие толкает его (это нечто) и выводит его дальше своих пределов, есть конечное»; «Природа самого конечного состоит в том, чтобы выходить за свои пределы, отрицать своё отрицание и становиться бесконечным».