Всегда в бою

На рассвете опять загремела артиллерия противника, опять его танки и пехота атаковали оборону 78-й дивизии. Особенно сильными и настойчивыми были эти атаки на флангах. И если центром своих боевых порядков дивизия прочно удерживала Федчино и Городище, то ее фланги постепенно подавались назад. Полуокружение превращалось в мешок с узкой горловиной, через которую проходила единственная теперь наша тыловая коммуникация — дорога от Сафонихи на Онуфриево и далее к Волоколамскому шоссе.

Бой вплотную подступил к Сафонихе. И без бинокля хорошо были видны цепи вражеской пехоты, наступавшей от села Никольское. Фашистские танки, окрашенные в белый цвет, маскировались на опушке леса, в заснеженном кустарнике. Они вели огонь с места, через головы своих пехотинцев. Это был маленький, но примечательный штрих. Берегут танки! Значит, повыбили мы их за вчерашний день.

На высотке, рядом с моим НП, разместился в траншее командир 210-го гаубичного полка майор И. Д. Жилин. Он сам управлял огнем тяжелого дивизиона. Мощно грохали залпы двенадцати орудий. Разрывы, сверкнув пламенем, вздыбив тучу снега, мерзлой земли и раздробленных деревьев, опоясывали дальнюю опушку. Фашистские танки попятились было назад, но — поздно. Их накрыл очередной залп.

— Горят! — доложил разведчик-наблюдатель.

Густой дым тянулся над лесной опушкой. Один танк горел на месте, свечкой, другой, оставляя черный шлейф, уходил в свой тыл.

В окоп спрыгнул начальник медслужбы дивизии военврач 2 ранга Федор Михайлович Бойко.

— Товарищ полковник! Фашисты на дороге. Около Онуфриево. Мотоциклисты. Обстреляли транспорт с ранеными.

— Что с ранеными?

— Двое получили повторные ранения.

— А мотоциклисты?

— Ушли. Точнее, три машины ушли, а четвертую гранатой подбил военфельдшер Алексей Васильев.

— Усильте охрану. Раненых отправляйте в тыл с личным оружием. Васильева представьте к награде.

Итак, мелкие группы противника уже просачиваются к нам в тыл, в горловину мешка, а связи со штабом армии все нет.

— Есть связь!

Это голос полковника Федюнькина. Он спешит по траншее, улыбается, как именинник, машет бланком радиограммы. Читаю: 78-й дивизии отойти на новый рубеж обороны — Холуяниха, Веретенки, железнодорожная станция Холщевики, Ново-Дарьино, Фроловское, Кострово[8].

Рубеж этот нам хорошо знаком. На нем тогда еще тыловом — главные силы дивизии стояли около двух недель. Там отрыты окопы полного профиля, подготовлены артиллерийские позиции, создана сеть КП и НП. Была проведена и тщательная рекогносцировка местности. Словом, рубеж обжитый, подготовленный к обороне.

Главная теперь задача — отойти с наименьшими потерями. От Озерны до нового рубежа около 20 километров — один марш-бросок. Однако броском от противника не оторвешься. Он связал нас боем, у него танки. Догонит и перегонит. Да и перегонять-то ему особенно не придется. Стоит только свернуть полки в колонны, как он обхватит их танками с севера и юга, сомкнет горловину мешка.

Нам придется применить подвижную оборону, отходить «перекатами», по промежуточным рубежам. Медленно, зато верно.

Связываюсь с 258-м полком Суханова:

— Отходим, Михаил Афанасьевич. Ты прикроешь. В твоем распоряжении противотанковый дивизион.

Получили соответствующие приказы и другие командиры частей. Все пришло в движение. 40-й полк Коновалова и 131-й полк Докучаева, выставив сильные арьергарды, начали стягиваться к онуфриевской дороге. Из Сафонихи двинулись на восток машины медсанбата и тыловых служб, деревня опустела.

Во второй половине дня главные силы дивизии, пробив себе дорогу контратаками, вышли из мешка и заняли оборону на промежуточном рубеже, у деревни Онуфриево. Правый. наш фланг был надежно прикрыт Тростенским озером, левый — разведбатальоном капитана Ермакова.

Несколько часов спустя к главным силам присоединился и 258-й полк точнее, два его батальона. Третий во главе с капитаном Романовым все еще дрался на Озерне. Ему выпала самая трудная задача — обеспечить отход прикрывающих сил.

Суханов доложил, что Иван Никанорович дерется свирепо, что его батальон опять ворвался в Федчино, но оказался отсечен от полка.

— Не беспокойтесь, прорвется, — заверил Суханов.

И верно, вскоре Иван Никанорович Романов, как всегда суровый, подтянутый и чисто выбритый, появился на командном пункте. Он доложил, что батальон с приданной ему батареей вышел из окружения, и вручил нам два портфеля, набитых немецкими штабными документами.

— Эге! — раскрыв портфели, воскликнул полковник Федюнькин. — Восемьдесят седьмая пехотная дивизия! Оперативные сводки, ведомость личного состава. Потери. Это ж клад! Где откопал?

— Есть у меня… кладоискатель, — усмехнулся комбат. — Пулеметчик сержант Мигрантов.