Всегда в бою

И объяснил: с июня он курсант Калужского училища, с августа — в боях: Ярополец, Юхнов, окружение, прорыв. Потом — Клин, окружение, прорыв. С 25 ноября по 2 декабря, всего неделю, был курсантом пограничного училища. Вчера их подняли по тревоге…

Поговорил я и с другими красноармейцами. Боевые биографии примерно такие же, как у Курильчика и Зверкова. Крепкие ребята. Комиссар сказал им напутственное слово, старшина Курильчик (его назначили командиром взвода) подал команду, и темень ночи скрыла от нас маршевую роту.

Ночная контратака подразделений 131-го и 40-го полков принесла успех. К восьми утра 4 декабря фашисты были выбиты, из поселка Ленино. 131-й полк занял оборону по западной окраине, 40-й полк вернулся на свой участок, в Селиваниху.

Днем противник вновь попытался атаковать Ленино. Его резервы двинулись к поселку с юга, от села Рождествено. Однако тут сказала веское слово наша артиллерия — 210-й гаубичный полк майора Жилина. С артиллерийских наблюдательных пунктов хорошо просматривалась дорога от Рождествено на Ленине, она тянулась вдоль линии фронта, полем. Две батальонные колонны эсэсовской пехоты шли по ней в медленном темпе, преодолевая снежные заносы. Майор Жилин, последовательно сосредоточивая огонь своих дивизионов, накрыл обе колонны. До 50 снарядов легли точно в цель. Оставляя на снегу убитых, гитлеровцы толпами бежали обратно в Рождествено.

Последующие их атаки на левый фланг дивизии — на Дедовск и Ленино — стали менее целеустремленными и легко отбивались. Чувствовалось, что противник выдыхается. С 5 декабря здесь, как и в центре дивизионной полосы, наступило затишье.

Более напряженными и затяжными были бои, развернувшиеся на правом фланге. Танки, о которых я докладывал командующему фронтом, фашисты бросили в наступление не сразу. 1 декабря они произвели разведку боем: 10 танков с мотопехотой пытались прощупать оборону 258-го полка в районе деревень Нефедьево и Козине.

Эти деревни почти соприкасались своими окраинами. От Козино на юг, к поселку Нахабино, к Волоколамскому шоссе вела хорошая дорога. Из всех направлений в полосе 9-й гвардейской дивизии, которые противник мог выбрать для прорыва на Волоколамское шоссе, дорога Козино — Желябино — Нахабино была наиболее удобной и самой короткой — 5–6 километров (15–20 минут ходу для танков). Именно это имел в виду Георгий Константинович Жуков, когда говорил о возможных замыслах вражеского командования.

Его прогноз подтвердился. Уже утром 2 декабря, едва он уехал от нас, 10-я немецкая танковая дивизия предприняла сильный удар на Нефедьево и Козино.

Участок 258-го полка был основательно укреплен. Три линии траншей полного профиля, ходы сообщения, бронеколпаки с пулеметами, противотанковые районы, в которых стояли на прямой наводке пушечные батареи 159-го артполка, гаубичные батареи этого же полка, расположенные в глубине, — все это сделало оборону достаточно прочной.

Правда, в ней имелся один изъян, и весьма существенный. Дело в том, что у нас было мало пехоты. В батальонах сухановского полка числилось по 100–120 человек. Особенно велика была убыль в командном составе. Из комбатов, вступивших месяц назад в бой на Озерне, в строю остался один Романов. А 2-м батальоном командовал вчерашний командир взвода лейтенант Таборов.

На оборонительном рубеже завязался напряженный бой. 86-й немецкий моторизованный полк, поддержанный двумя десятками танков, захватил первую траншею на западной окраине Нефедьево и, перейдя рассекавшую деревню речку Порка, ворвался во вторую траншею. До Козине фашистам осталось пройти менее 500 метров.

Командира 258-го полка я нашел на его КП, в козинской церкви. На деревню пикировали «юнкерсы» и «мессеры», пулеметные очереди глухо барабанили по крышам домов, по церковным стенам. Пройти на КП и выйти из него можно было только ползком — по-пластунски.

— Сдал вторую траншею? — спросил я М. А. Суханова.

— Частично, — ответил он. — Ночью вернем.

— Отбить немедленно! Я привел три танка, бери их, сажай бойцов на броню и вперед!

— Есть, отбить!

Михаил Афанасьевич со сноровкой, не свойственной, казалось бы, его солидной комплекции, ползком выбрался из церкви и вместе с адъютантом лейтенантом А. А. Горбуновым перебежками направился к бойцам. Управление полком мне пришлось взять на себя.

С колокольни спустился командир 159-го артполка майор Ф. М. Осипычев, доложил, что на льду Порки скопились немецкие танки и автомашины с пехотой.

— Что они намерены предпринять?

Он пожал плечами. Мы забрались на площадку колокольни. Пули сыпались градом, выбивали кирпичную пыль. Стереотруба была разбита. Разведчики и связисты, притаившись за деревянным брусом, привычно делали свое дело.

— Где танки?

Федор Михайлович указал на опушку леса, вплотную подступавшую к речке.

— Они оттуда спустились на лед.

— Сам видел?

— Нет. Там, на опушке, вторые сутки сидит лейтенант Волков. Закопался в снег, держим с ним связь по телефону. Сейчас его вызову.

Говорю с Волковым:

— Далеко от вас «коробки»?

— Метров сто.

— Сколько их?

— С десяток. И машины с пехотой.

— Что делают?