Всегда возвращаются птицы

Они болтали о летательных аппаратах и амфибиях, о невыявленных способностях гомо сапиенс, обо всем, на что наталкивала ассоциативная тема. Удивляясь чувству незнакомой «взрослой» свободы в себе, Иза нисколько не тушевалась перед человеком, о существовании которого не подозревала всего полчаса назад. Жизнь, впрочем, должна была измениться, уже менялась, в ней проступала полная приятных обещаний новизна – легкая, как воздушные птифуры, тающие во рту.

– Спасибо, Антанас. Кафе действительно феноменальное.

Он вдруг замялся:

– Позвольте задать вам один вопрос… м-м… Вы собираетесь пробыть у нас так недолго… собираетесь с кем-то встретиться?

– Да.

– Это ваш друг, – замаскировал он под констатацию вопрос (второй, между прочим).

– Это море.

– Интересно, – озадачился Антанас.

– Я хочу бросить в него камень, – сказала Иза и засмеялась, сообразив, какой неожиданный смысл получился у фразы.

Глава 11 Море и Юрате

По дороге к пристани они зашли в сувенирную лавку, где в соломенной и янтарной пестроте витали ароматы весеннего цветника и цитрусов Нового года – кроме сувениров магазинчик торговал парфюмерией. Статуеподобная продавщица перекинулась с Антанасом литовским приветствием (он, кажется, со всеми был знаком) и окинула спутницу откровенно неприязненным взглядом. Изумленная столь враждебным приемом, Иза робко спросила:

– Э-э… скажите, пожалуйста… у вас есть французские духи?

– Нясупранту[32].

Антанас что-то сказал по-литовски, и надменные желто-карие глаза нехотя обратились к потенциальной покупательнице.

– Вы спрашиваете духи? Польские, рижские?

– Нет, «Красная Москва», – разозлилась Иза.

– Ня[33], – резко мяукнула продавщица, будто ей наступили на ногу.

– А «Ленинград»?

– Ня.

– Что за магазин такой – нет самых лучших духов! – громко сказала Иза, развернувшись к выходу.

– Минуту! – крикнул Антанас и нагнал ее действительно через минуту. – Не обижайтесь… Извините… – неловко вложил ей в ладонь красную коробочку, перетянутую золотой нитью. – Вот, это вам… «Красная Москва».

– Зря беспокоились.

– Но вы же… – краска искреннего отчаяния выступила на его щеках. – Я от чистого сердца…

– Ладно. Спасибо и до свидания, мне пора к морю.

– Я провожу, – вскинулся он, – одной небезопасно!

Пришвартованные суда с иллюзией деловитого движения покачивались в воде. Пассажиров было немного, паром словно чего-то выжидал, игнорируя расписание, но наконец лениво заколыхался поперек встрепанных волн.

От берега переправы через косу простирался сосновый лес. Деревья выстроились бронзовым колонным пролетом с темно-зеленой аркой, но местами шквальные порывы нарушили монолитность коридора, и «стены» кренились в разные стороны. Шишки топорщились на патлатых ветвях крупные, иззелена-бурые и каменно-твердые в смолистой смазке. Низкая ветка мазнула по губам длинными иглами с отчетливо различимой глазами огранкой.

– Безлюдная бухта, – сказал Антанас. – Еще не купаются, холодно.

Тропа расширилась, ноги начали увязать глубже в рассыпчатом песке. Ветра пытались вылепить волны из этой чуть желтоватой манной крупы, а получились морщинистые наплывы, совсем не похожие на…

– …Море!

Переливаясь сизыми, как перья горлинки, грозовыми и огненными мазками, перевернутое небо с шипящим плеском протянуло к Изе пенные лапы. Над вспыхивающими слюдяным блеском осколками зыби с криками носились чайки. Вдали у размытой границы горизонта маячил в воздухе силуэт едва различимого судна, заякоренного к солнечному столбу. Пахло солеными огурцами, а может, корюшкой.

Море влекло к себе, уговаривая ощутить безвоздушную легкость тела. Глядя в обманчивые глаза живой пучины, Иза кое-как вернула в реальность смятенные чувства и мысли. «Я отдам то, что принадлежало тебе. Я за этим к тебе и пришла». Достала из кармашка сумки мамин кулон.

– Вы куда? – Антанас поймал ее за руку.

– Заберусь на камень, – она показала на лобастый валун в мелководье, – и отдам морю это, – раскрыла ладонь.

Он невольно присвистнул от восхищения.

– Семечко в янтаре! Крупное, похоже на яблоко в разрезе… Зачем вы хотите бросить такую красоту в море?

– Маме обещала, – просто сказала Иза.

Холод недружелюбно коснулся подошв, ошеломил ледяной хваткой икры.

– Вы сейчас одежду испортите, – предупредил Антанас. Иза махнула рукой – пускай, юбка все равно уже намокла.

Шагать было тяжко, вокруг кипела не вода, а какая-то сжиженная ледяная ртуть. Валун, выступавший примерно в пятнадцати метрах от линии песка, стал казаться Изе недосягаемым. Боже мой, что за блажь заставила ее тащиться сюда?! Лучше бы без причуд кинула кулон в прибой!

Мертвецкая стужа пробрала тело до самых малых косточек, когда Иза, задыхаясь, добрела до камня и убедилась, что не сможет на него влезть. Он был слишком высокий, покатый и скользкий. Чуть не расплакалась от досады, но – вот удача! – почти ничего не чувствующими пальцами ног удалось нащупать ступенчатые наплывы.