Всего лишь тень

Сегодня вода серая, как небо. Как его сегодняшние мысли. Как и вчерашние, и позавчерашние… Как в день, когда он именно здесь встретил Хлою. И в ту секунду она словно что-то затронула в нем. Он увидел ее страдание и принял его как свое.

Он мог бы в тот день броситься в реку. Но Хлоя перешла ему дорогу.

И потому он еще здесь.

Он медленно идет вдоль реки. Звонок мобильника вырывает его из мучительного созерцания. Он узнает номер капитана Вийяра.

– Привет, старик.

– У меня информация, которую ты просил, – объявляет капитан.

– Выкладывай!

– Твой Квентин Варфоломей живет в Кретее, сейчас сброшу его точный адрес по СМС… Работает медбратом в штате психиатрической лечебницы в Вильжюиф. Холост, детей нет.

Гомес застывает на месте.

– Холост и детей нет, ты уверен?

– Ну да. И полицейского досье на него тоже нет… он чист.

– Ладно, спасибо.

– Не за что, Алекс. А что у тебя на этого типа?

– Ничего, не беспокойся.

– Когда ты вернешься?

– Представления не имею. Спроси у нашего уважаемого шефа!

– Не премину… А вообще, как дела?

– Идут. А как, и сам не знаю. До скорого, старик. И еще раз спасибо.

Александр дает отбой, поднимает глаза к небу.

Квентин Варфоломей не является ни хорошим мужем, ни хорошим отцом. Это еще не делает его убийцей. Только отчаянным вруном. И без всякого сомнения, настоящим извращенцем.

* * *

– Как дела, чемпион?

Глаза Лаваля по-прежнему закрыты. Но лицо скорее безмятежно, когда Гомес целует его в лоб.

– А вот мне плохо, – тихо говорит Александр. – Не очень представляю, что теперь делать…

Постоянные звуки, доносящиеся из аппарата, с непристойной откровенностью докладывают о биении сердца лейтенанта. Сердца, которое сопротивляется, отказываясь сдаться.

Александр смотрит на него какое-то время, убаюканный ритмичной пульсацией. Потом кладет руку рядом с рукой Пацана и в конце концов берет ее в свою.

Потом начинает говорить с ним тихим голосом. Рассказывает о своем расследовании, о своих сомнениях и слабостях.

О своей зарождающейся любви к Хлое. Любви, с которой он не знает, что делать. Которая напоминает последнюю судорогу, почти последний бой.

Говорит, какая она красивая. Какая она сильная. И в какой она опасности.

– Она бы тебе понравилась, сынок… Я уверен. Конечно, ее надо узнать получше, но… пусть у нее паршивый характер и перебор с самомнением, но думаю, она бы тебе понравилась. Она кажется высокомерной и презрительной, но это всего лишь прикрытие, ты понимаешь. На самом деле, я думаю, она так страдала после несчастного случая с сестрой, что соорудила себе панцирь, чтобы выжить. Смотрите, какая я сильная!

После долгого молчания Александр начинает говорить о Софи. Слезы набегают ему на глаза, но он этого даже не замечает. И тогда рука Лаваля сжимает его собственную с неожиданной силой. Александр расплывается в глуповатой улыбке.

– Ты меня слышишь? Я точно знаю, что слышишь, маленький поганец! Тогда почему не открываешь глаза? Не желаешь видеть мою морду, да? Заметь, я тебя понимаю. После всего, что я тебе сделал… Или же ты просто не хочешь видеть весь этот мир. Но и здесь есть кое-что приятное, вспомни…

Рука Лаваля снова становится куском неподвижной плоти. Но Александр продолжает улыбаться.

Он берет блокнот с прикроватной тумбочки, достает ручку и исписывает пару страниц.

Потом снова целует Пацана. Как поцеловал бы сына.

Две минуты спустя он уже в машине. С новой энергией. Может, Лаваль передал ему свою?

Он должен выяснить, является ли Квентин Варфоломей тем человеком, которого он преследует. Стратегия проста; нужно выманить волка из леса. Чтобы добиться этого, существует только одно решение: отдалиться от Хлои, чтобы Тень поверила, будто та осталась без защиты.

Предоставить свободу действий Квентину Варфоломею. Или Бертрану. Не важно.

Больше не изображать из себя телохранителя и наблюдать издалека.

Вот только Хлоя, скорее всего, не согласится. Она даже может умереть.

Он размышляет, как лучше привести свой план в действие, когда мобильник звонит снова.

– Привет, Алекс, это Маяр.

Их разделяет замерзшее озеро. Каждый на своем берегу. А когда-то они были друзьями, прежде.

В те времена, когда у Лаваля были обе ноги.

– Погоди, я припаркуюсь…

Александр останавливает машину у тротуара, выключает мотор.

– Ты видел Пацана в последние дни? – сразу наезжает комиссар.

– Я только что из госпиталя, – сообщает Гомес. – Он пожал мне руку. Он реагирует, думаю, это добрый знак.

– Тем лучше, – бормочет дивизионный. – Тем лучше…

– Ты ведь не для того звонишь, чтобы узнать новости о Лавале, верно?

– Нет, не для того. На самом деле тебя хочет видеть Кутюрье. Он тебя скоро вызовет.

Кутюрье. Капитан из Главной инспекции, которому поручено внутреннее расследование промаха в деле Томора Башкима.

– Вот я и решил тебя предупредить, – продолжает Маяр.

– Спасибо, очень мило.

– Я говорил с ним сегодня утром… дело для тебя оборачивается не очень хорошо.

– Неужели? – усмехается Гомес.

– Поскольку Лаваль не приходит в себя, а твой отпуск рано или поздно подойдет к концу, он…

Маяр подбирает слова, Александр решает протянуть ему руку помощи.