Всего лишь тень

– Видишь этот чек? – говорит она. – Это от тех покупок в «Казино»… Помнишь?

Бертран кивает.

– Так вот, я сегодня проверила свой счет в Интернете и заметила, что деньги за эту покупку так и не были сняты. Что вполне логично, поскольку номер, указанный на чеке, не совпадает с моей картой! – добавляет она с ноткой триумфа.

Бертран нехотя соглашается бросить взгляд на пресловутый чек.

– Посмотри на цифры после звездочек, – настаивает Хлоя.

– Девять два четыре девять, – щурясь, читает Бертран.

– А номер моей карты заканчивается на восемь два два один!

– Ну и что?

– Как это, ну и что? Значит, это не я делала покупки в тот день. Это не я забила свой холодильник. Кто-то засунул чек в чехол, чтобы все поверили, будто я схожу с ума!

– Это не объясняет, как продукты попали к тебе на кухню, – подчеркивает Бертран, бросая клочок бумаги на журнальный столик. – Все это слишком притянуто за уши. Возможно, ты взяла чужой чек, который лежал рядом с кассой. Такое иногда случается…

Она поражена. Он ей по-прежнему не верит, хотя она представила доказательство. Доказательство, которое лейтенант в Кретее тоже посчитал не стоящим внимания.

У Хлои такое чувство, будто она попала в ледяной дворец, в зеркальный лабиринт. Стоит ей подумать, что нашелся выход, как она снова натыкается на невидимые препятствия.

Невидимые, как Тень.

– Что тебе еще нужно, чтобы убедиться? – лепечет она.

Бертран опять пожимает плечами.

– Ладно, не важно, – говорит она. – Я готова никогда больше не вспоминать эту историю и разобраться с ней сама.

– Это ничего не меняет. Все кончено, Хлоя. Кончено. Ты понимаешь, что это означает?

Ее рука сжимается на стакане. Она борется с собой, чтобы не заплакать. Чтобы не броситься к его ногам и не начать умолять. Или не выцарапать ему глаза.

Она в растерянности.

– Я думала, мы любим друг друга, – говорит она.

На лице Бертрана появляется чуть заметная усмешка. Но Хлоя улавливает ее четко и ясно.

– Во всяком случае, я тебя никогда не любил.

Нож снова погрузился в ее внутренности. А сейчас Бертран провернет его в ране, она знает.

– Я провел с тобой приятные моменты, что правда, то правда. И ни о чем не жалею, совсем наоборот. Но все имеет конец. И между нами все кончено. Я перевернул страницу.

– Поверить не могу! – говорит Хлоя чуть громче, чем нужно.

– Однако придется.

Ее губы начинают дрожать, она чувствует, как волна подкатывает к глазам.

Отчаянная борьба, чтобы не заплакать.

– Но я люблю тебя!

Он вздыхает, приканчивает свой стакан.

– Я не хотел причинять тебе страдания, – заверяет он в ответ. – Не думаю, что ты меня любишь. Тебе больно, потому что решение о разрыве принял я. А ты не привыкла, чтобы тебя бросали.

– Это не так!

– Нет, Хлоя. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь…

Он встает, давая понять, что говорить больше не о чем.

– Я пыталась покончить с собой, когда ты ушел.

Последний патрон. Что угодно, лишь бы он дрогнул. От стыда она умрет потом.

– Перестань нести чепуху, Хлоя. Вид у тебя вполне живой…

Она бросает на него взгляд, где гнев смешивается с отчаянием.

– Ты сожалеешь, что я выжила?

– А теперь уходи. Я не желаю больше это слушать.

– Я попыталась убить себя, – повторяет она. – Потому что ты меня оставил.

Он кладет руки ей на плечи. Прикосновение прожигает ее насквозь.

– Ну что ж, ты была не права, что попыталась, – говорит он. – Я того не стою, уверяю тебя. А сейчас возвращайся домой и забудь меня. Договорились?

Глава 31

У Маяра похоронная физиономия. А ведь Пацан пока жив.

Александр, сидя напротив, терпеливо ждет, пока тот все выложит.

– Алекс, я знаю, как для тебя важна работа. И я знаю, что ты сейчас переживаешь, но…

– Нет, ты не знаешь, – поправляет его майор.

– Ладно, скажем, я могу себе представить, что тебе пришлось пережить после смерти Софи. И пусть эта работа – все, что у тебя осталось, я думаю, что ты должен сделать перерыв.

– Ты думаешь?

– Я приказываю тебе сделать перерыв, – уточняет дивизионный. – Учитывая твой послужной список, Генеральная инспекция хочет допросить Лаваля, прежде чем принимать какое-либо решение. При условии, разумеется, что мальчик придет в себя. На что мы все надеемся.

– Я ведь им все рассказал, – доверительно сообщает Александр. – Когда они приезжали в больницу, я сделал полное признание. Классическая mea culpa![16] Что им еще надо?

– Версию Лаваля. А пока решено отправить тебя проветриться. Я подготовил тебе отпускную ведомость, сейчас подпишешь. А если потребуется, продлишь по больничному.

– Понимаю. Почему бы просто меня не отстранить? Было бы логичнее.

– Не имею намерения увольнять своего лучшего копа. Ты просто должен отдохнуть и постараться переварить все, что на тебя свалилось. Вийяр займется текучкой, пока тебя не будет.

– Отлично, я вижу, ты все предусмотрел.

Гомес подписывает листок, бросает ручку и направляется к выходу. Маяр вскакивает:

– Алекс! Послушай… У меня нет выбора. Я всегда тебя поддерживал, но тут я не вижу иного решения. Это лучшее, что я мог придумать на сегодняшний день. Я уверен, что ты вернешься к нам.

Алекс громко хлопает дверью, дивизионный падает обратно в кресло.