Всего лишь зеркало

В тот вечер, когда я получил телеграмму, я готов был поверить, что она слетела с небес (тут же презирая себя за эту, такую естественную в моем положении, слабость). Светлана и эти нелепые похороны внесли в мою жизнь хоть какое-то подобие интриги. Судите сами: мог ли я не поехать к Светлане?

И вот теперь я убираю зеркало, отражающее зигзаги пещер, которые пронизывают плоть чудовища psyche, и срочно еду к Светлане. Кстати, это и в ваших же интересах. Долго смотреть на отражение нельзя: завораживает и испепеляет. А меня вгоняет в смертельную тоску.

Мое великодушие, как водится, наполовину состояло из чувства самосохранения.

Итак, к Светлане.

11

Вдова выглядела потрясающе. Порой кажется, что каждой женщине просто необходимо стать вдовой, для того, чтобы порадовать нас своей второй молодостью. Вторая, зрелая, молодость ценится женщиной значительно выше, нежели легкомысленная первая. А ведь первый муж помнит только первую молодость. Вторую он просто не замечает. Вот почему вдова – это праздник со слезами на глазах.

Зеленоватого оттенка платье, уже не столь длинное, но столь же облегающее, необыкновенно шло к ней. Судя по тому, что облик был решен с помощью минимума украшений, и царила буквально аскеза (два бриллиантика в смуглых ушках, не считая дюжины колец, а вместо ожерелья на шею был наброшен тончайший шарф), вы имели дело с дамой в трауре. Заставить темные тона освежить ваш облик, выжать из темной гаммы свет – значит, получать большую радость… от чего?

Это мне предстояло сейчас выяснить.

Описывать наряд женщины – значит, описывать ее вкус и ее представление о себе. Прочитать это послание, адресованное мужчине, – очень важно для того, чтобы сразить ее потом комплиментом, то есть озвучить то, что она думает о себе. (Именно поэтому, кстати, лучше всего приводить дам в чувство комплиментами: они, услышав смутно знакомое, произнесенное, к тому же, мужским голосом, сразу понимают, о чем речь, и практически мгновенно возвращаются к жизни.)

Описать обнаженную женщину – значит продемонстрировать свой вкус. Пришло время описать Светлану без прикрас. Ее тело было ухоженным. Она была полноватой, но и это шло к ней. Хорошая фигура, ноги чуть «столбиком», пухловатые в коленках. Я без спешки (торопливость – враг удовольствия) ласкал взглядом (а она внимательно следила за моими глазами) гладкое тело женщины, отмеченное очаровательными признаками первого увядания: складочки, морщинки, не та уже свежесть, но еще отнюдь не дряблость. Дама переходного возраста. И все это по-своему возбуждало. Очевидно, она удовлетворена была произведенным впечатлением, поэтому позволила себе закрыть глаза и предоставить себя в полное мое распоряжение, не забыв при этом целомудренно сомкнуть бедра. И это шло к ней. Я люблю разводить бедра, испытывая легкое сопротивление: так целомудрие становится источником разврата. Восхитительно заросший темным волосом лобок в сочетании с выбритыми подмышками – это как специально для меня. Я успел перевернуть ее раза два, мягко целуя в шею, обвевая трепещущим дыханием и непрерывно поглаживая, а у нее уже грудь ходила ходуном и щеки покрылись горячим румянцем. Не сомневаюсь: она любила наслаждения и оценила мою неторопливость – кратчайший путь к успеху в постели (с известного рода женщинами).

Покажи мне, как ведет себя распаленная женщина, и я скажу, кто она. Светлана ни на секунду не забывала обо мне: верный признак не только хорошего тона, но и эгоизма. Мы с ней уверенно взбирались на вершину, все выше и выше, а потом еще выше, выше того, что нам хотелось, выше наших возможностей, и это было покорение вершины в прекрасном стиле. Без репетиций и тренировок подобное редко удается с первого раза. Уже хотелось думать, что мы рождены друг для друга.

После того, как мы плавно спустились к подножию (я заботливо и неустанно ассистировал), она улыбалась и нежно льнула ко мне – верный признак того, что не прочь назначить меня своим повелителем.

Ей и в голову не приходило, что повелевать – скучно.

12

Утро, последовавшее за долгой и бурной ночью, было совершенно непохоже на предыдущее. Мир был окутан мутными небесами, откуда густо валил мокрый снег. Вдруг раздался гром. Я ближе подошел к окну. На моих глазах свершилось редкое природное явление: бледно-желтое лезвие молнии пронзило рыхлую снежную муть, и раскаты грома вновь потрясли округу. Ничего не скажешь: славное начало зимы.

Под такой гром я и вскрыл адресованный мне конверт.

Не думаю, что нужны какие-то предисловия. Читатель все поймет сам. Вот аккуратная стопка бумаги, которую я там обнаружил, – в определенном порядке, бережно зафиксированную скрепками. Все начиналось с пустячка, с небрежного письмеца, отосланного старому приятелю.