Всей нечисти Нечисть

– Не он, но допустил, а допустил, потому что мы не видели и не знали, – ответил Валимир. – Если мог остановить и не остановил, это, знаешь ли, равнозначно соучастию.

– Получается, не мог, – рассудил Виткас. – Он нас не спас бы, если бы мы не удрали, но он, без сомнения, помогал.

– Вот именно! Был бы Дьявол с кем-нибудь из нас, он бы в раз обнаружил, что рядом вампир! Первое: а с чего это именитые особы в горы потащились, и драконы кроткие, как ягнята? Но нам было лестно, что нас с собой взяли. Второе, откуда у троицы такая сила, чтобы дракона завалить? Третье, любой здравомыслящий человек стал бы разбирать, из-за чего весь сыр-бор… Четвертое, поинтересовался бы сначала, что за Проклятая земля такая, и почему одним можно, а другим нельзя… Пятое, высокопоставленные особы столько людей убивают каждый день, и война, и работорговля, и все что угодно есть, а рыба, как известно, гниет с головы, так на что им мы понадобились? Шестое, отчего это сразу три партии стало, и отчего нас так сильно охраняют? И отчего кому-то можно пожарить картошечку на костре, а кому-то слюни пускать… Седьмое, комендантский час, сон этот, без снов… Восьмое, может, самое главное, а что сделали Маня, Борзеевич и Дьявол, чтобы мне их невзлюбить? Подсказки лежали на каждом шагу, с самого первого дня. Это расплата, за то, что вообще согласились участвовать в этой экспедиции. Он мог никому из нас не оставить ни единого шанса. Но мы оправдали Маню и Борзеевича, и помирились с деревом – и сделали шаг к спасению.

– Правильно, – сказал Иван. – На Бога надейся, сам не плошай! Известно, под лежачую колоду вода не бежит. Но больше половины людей погибло, пока у нас глаза открывались.

– Может, он на человека посылает лучи, и мы их должны рассмотреть? – выдвинул предположение Сеня. – Если в первую очередь вампиры закрывают человека от Дьявола, чтобы он не искал ни его, ни смерти им, и чтобы думал, как им надо, принимая только одну сторону медали, а сам вампир как бы был умнее, а мы рассмотрели и не согласились, значит, возможно, тот же Дьявол подсказывал как-то нам?

– Если человек умный, то умный, а не умный, так и не умный, – пожал плечом Иван.

– Ха, а вот тут ты, Ваня, не прав! – воодушевленно проговорил Валимир. – Если я от барракуды и ее Кощея закрываюсь, то о себе могу рассуждать, а нет – то такая муть в голову лезет, что спохватишься, самому тошно. Проклятый человек болен в уме своем. И спасения ему неоткуда ждать, если он не желает понять свое проклятие. Это я о себе говорю, у которого нет Зова! А представляешь, из какого Дерьма Дьявол вывел Маньку, у которой и Проклятие, и Зов?! Мало вышла, она обложила вампира так, что мало не показалось! Она же Дьявола видит! Она с ним разговаривает! Она учится у него! Немногий проклятый с Зовом мог бы сосчитать до ста!

– А чем Проклятие отличается от Зова, – поинтересовался Иван. – Я чисто теоретически…

– Проклятие приказывает вампиру ненавидеть проклятого. И не только вампиру, всем. Даже самому проклятому. Зов наоборот, приказывает любить.

– И что? Ну, приказали, мало ли что они там скажут!

– Э, брат, ты не понимаешь. В заклятиях такая боль, от которой человек лез бы на стенку. И у этой боли нет порога, когда человек уходит в Небытие. Там режут людей, животных, ломают черепа, травят, жгут, выставляют оргазм… Вот представь, человеку сломали череп – и он потерял сознание. А чтобы убрать приказ, нужно поднять эту боль, вытерпеть ее от начала и до конца, оставаясь в сознании, и понять, что от тебя хотели… Это, брат, такая наука, которая и мне не по зубам. Человека стирают. Человеку дают новое имя и новую голову. Если у человека есть ум, то уж и не знаю, кому говорить спасибо, что вампир пока обходит его стороной! Представьте, – Валимир уже обращался ко всем, – у меня денег в кармане ни гроша, а я миллионы в уме на благотворительность раздаю. И так живенько! Мне сложнее заставить себя осознать, что денег в кармане у меня нет. А у барракуды что на лице? Ох, какая душа у нее широкая, да щедрая, да богатая! У меня никогда не получалось думать о себе, что я нищ, гол и раздет, как когда думаю о себе, что я богат, счастлив, щедр. Но ведь я в это время понимаю, что это не так! А мысли мои где? Они не в уме, они во всем, что я делаю и вижу. А у вампира что? Он в уме нищ, гол и раздет – за копейку удавится, а жизнь у него другая! И что видят люди у меня? Нет у меня за душой ни гроша! И получается, осознание приходит, и не ранит его, как меня мое. Я убит, я раздавлен, а он весел, он счастлив. Кто-то скажет: он богат, а этот беден, или: он убит своей бедностью, или: он радуется своему богатству – а помнить разве не должен человек, что он богат или беден?

– Или был-был у человека талант, вдруг раз, и пропал. Или жил-жил человек, раз, и повесился, – проговорил Виткас печально, думая о чем-то о своем.

Все замолчали, вспоминая случаи из жизни. У каждого нашелся пример. И вдруг Сеня оживился.