Всей нечисти Нечисть

– Оборотни.

– Может, и оборотни, – согласился Виткас, еще не привыкнув. – Я им не стал бы доверять. Так что у нас целый день, а потом можем завернуть стрелы и колья в спальники или в рюкзаке уместить. Влезут, если делать чуть короче обычной стрелы.

– Ну и? – вопросительно посмотрел на Виткаса Валимир. – А когда нас на драконов посадят?! Если от следов шарахаются, думаешь, от дерева не стошнит? – он с тоской посмотрел на ветви, уложенные в две вязанки. – То-то и оно! – он расстроился окончательно. – Барракуда моя гонится за мной – любо дорого посмотреть, кто бы еще так помнил о душе своей! Драконы, всем на зависть, ублажают ноги мои… Оборотни охраняют от всякого зла. Вампиры… эти, скорее, мечтают порезвиться с моим бренным телом…

Виткас впервые улыбнулся.

– Думаю, нам не стоит задерживаться, – сказал он так, что Валимир поднял голову и взглянул на друга с удивлением. Голос Виткаса прозвучал спокойно, как будто это не Валимир его, а он приводил в чувство их обоих. – Мы придумаем что-нибудь в пещере.

– Значит, ты мне веришь? – с замиранием сердца спросил Валимир.

– Не знаю, – сказал Виткас, заметив взгляд Валимира. На губах его заиграла зловещая ухмылка, он снова посмотрел вдаль, на вершину третьей горы, самую меньшую в череде гор, которые возвышались слева и справа. – Но, если ты прав, я сам все увижу, – он с какой-то холодной решимостью сжал кулаки. – Не было никакой лавины, я бы знал. Мы все проверили. Я все время туда смотрел… – он поник и насупился, сдерживая отчаяние, которое омрачило его лицо. – От лавины следы остаются. Не было… не было никакой лавины!

– Ты бы увидел? – обалдел Валимир, с сомнением посмотрев в сторону третьей горной гряды, которая была так далеко, что отсюда видны были только пики, укрытые снежными шапками. – Ни хрена себе!

– Орел с высоты десять километров видит мышь. У меня зрение особенное, признался он. – Только я не стал говорить об этом. Мы с братом самые меткие стрелки… Были, – Виткас тяжело вздохнул. – Раньше думал, все так умеют. У него девушка была, свадьбу хотели весной сыграть… Думал, денег заработаем. Наверное, я верю.

– Ни хрена себе! – произнес Валимир, все еще глазея в сторону третей горной гряды, скрытой ледниками. – Ладно, пошли, – сказал он, и вдруг остановился, спохватившись: – Стой! Нам больными надо стать!

Он прошел по поляне, выкопал луковички и натер глаза, сунул остатки в нос.

– Так мы за больных сойдем, – пояснил он, подавая одну луковичку Виткасу. – Не бойся, это безопасно, лишь на время вызывает отек слизистой оболочки.

В пещеру с хворостом они попали легко. Врач передал градусники – натереть их, подержав над веткой неугасимого дерева, оказалось делом пустяковым. Больных у врача пока не было, разве что вывихи и головокружения, когда поднимались на драконах. Он обрадовался, когда захворали сразу двое, почувствовав свою необходимость. Сам принес в пещеру еду, питье и лекарства. И оставил их. Разожгли костер, положив в него ветвь неугасимого дерева. Огонь запылал ровно, и стало тепло. Дрова, к их удивлению перестали прогорать. Когда ветку достали, оказалось, что она ничуть не обгорела.

– Понятно, – произнес Валимир, задумчиво рассматривая ветку.

– Что тебе понятно? – поинтересовался Виткас, примериваясь ножом, обрабатывая конец стрелы. Нож дерево резал с трудом и быстро тупился.

– Как они путешествуют налегке. Дай-ка, – Валимир взял готовую стрелу из рук Виткаса, подошел к стене и воткнул ее в камень. Стрела вошла почти полностью. – Смотри-ка, а я удивлялся, что за сучки из скалы торчат! – радостно всполошился он. – Этой стрелой Бога можно убить… Хотя… – задумчиво покачал головой. – На оборотня серебро нужно, а его-то у нас как раз-таки нет. Они еще про воду говорили, но это вряд ли. Сам видел, как пьют.

– Есть, – радостно воскликнул Виткас, снимая с себя внушительный серебряный крестик. – Цепочка тоже из серебра. Если расплавить его и обмакивать концы…

– Не самое лучшее серебро, если в богадельне побывало, – рассматривая крестик и цепочку, произнес Валимир. – Волшебное свойство серебра – у оборотней и вампиров оно белеет, у проклятых чернее черного становится. Как будто черные мысли души на себя собирает. По нему можно определить, какая у кого душа. Наверное, это какое-то особенное должно быть серебро. Никогда не понимал, как оно работает, и почему они не боятся брать его в руки. Наверное, оно с кровью что-то делает.

– Золото еще, – сказал Виткас, подув на стрелу и проверив ее на глаз. – Иногда черные пятна оставляет на коже, я сам видел. Хрен смоешь! А проклятый – это кто? Тоже гаденыш?