Всей нечисти Нечисть

– Ну… – Дьявол почесал в задумчивости нос. – Чтобы дракон понял, что надо искать пергамент, вампиры, или ты, должны были знать о нем, и о городах. Ты не знала, следовательно, вампиры от тебя сведения получить не могли. И дракон не мог. Из чего я сделал заключение, что у вампиров память короче, чем следовало бы. Проверил просто, нет ли среди них таких же древних, как я и дракон. Теперь и ты знаешь, что таких вампиров, как я, среди вампиров нет. Ты иди, спи, а я, пожалуй, повою на луну вместе с оборотнями… Потороплю их…

– Далеко? – насторожилась Манька. – Еще оборотни?! Не мог раньше предупредить?!

– Когда это вампиры без армий на врага наступали? – изумленно пожал Дьявол плечами. – Сегодня ночь полнолуния, а до этого все оборотни были честными людьми.

– Не все, те тридцать оборотней полнолуния не дождались, – напомнила она.

– Эти особенные. Человек-оборотень легко звереет, если приходится постоянно бояться или добывать вампиру кровь. Сама подумай, человек с ума сошел бы, если бы увидел, как другой использует его, заставляя убивать ни в чем не повинных людей: друзей, родственников, детей. Он бы умер от ужаса.

– Много? – Манька внезапно осознала, что жизнь с Дьяволом не стоит выеденного яйца.

– Да как сказать… – отнекался Дьявол. – Не то чтобы много… На полбеды разве что… Да разве ж в них дело?

На утро все делали не спеша. Плотно позавтракали, помылись, почаевничали, надели высохшую за ночь чистую одежду, дожидаясь Дьявола, полюбовались на пещеркины богатства и на живность, которая плавала в озере с живой водой. Там и крупные рыба плавала, поедая быстро подрастающие водоросли, рачков и червей.

Дьявол вернулся довольный и сообщил, что вампиры и оборотни уже покорили четвертую вершину и теперь часть экспедиции штурмуют пятую. И замолчал, глядя на них с таким выразительным разочарованием, что оба ученика были готовы провалиться сквозь землю. Возразить Дьяволу им оказалось нечем: вампиры и оборотни опережали их по первому путешествию почти на два месяца, а по второму на пару недель. А они-то уже посчитали себя профессионалами! Настроение было безнадежно испорчено.

Это ж надо так позорно упасть в грязь лицом.

Они уже собрались уходить, но вдруг Дьявол ни с того, ни с сего смягчился.

– Не хотите о себе на память что-нибудь оставить вампирам? Приз какой-нибудь, дары и подношения? Все же, Маня, там душа твоя… Это все ради твоего имиджа… – торопливо побожился он. – Нет так нет, не принимайте близко к сердцу!

Манька остановились, уставившись на Дьявола. В имидже у нее действительно были одни помои и навоз. Наверно, не зря раньше люди раздавали урожай и имущество, надеясь, что что-то душе перепадет. Борзеевич тоже заинтересовался предложением, но по виду его она не заметила, что он горит желанием облагодетельствовать вампиров.

Дьявол, как будто переживая о предстоящих потерях, потер лоб.

– Тут, знаешь ли, дары должны быть о-очень дорогие. Можно сказать, отдать нужно самое дорогое, чтобы потом каждый день помнила, что отдала и всю жизнь жалела. Там у вампира имидж подпортишь, а у себя свой поправишь. Когда еще представится такой случай? Не кому-то там отдаешь, а именно – в душу!

– Вампирам? С удовольствием! – буркнула Манька. – Смертельное жало!

Манька сняла с себя рюкзак и колчан со стрелами, рассматривая свое состояние.

– Давай, Борзеевич, напишем: «Съеденный вампиром не всегда добрая пища! Отведайте серебро, живой огонь и живую воду! Смерть подонкам!»

– Нет, Маня, подносить дары нельзя со злом, подносить надо по-доброму… Дьявол прав, там душа! Тут надо что-то этакое… – задумался Борзеевич. – Мол, шлют вам привет Маня и Борзеевич, и дары перед вами полагают, низко кланяясь!

– Я тоже шлю, – сказал Дьявол, одобрительно поддержав Борзеевича. – Вот, Манька, учись! Одно дело проиграть или выиграть, но великое искусство – принять поражение с низким поклоном! И победителю приятно и у тебя время подумать: где ж ты так оплошала?

– Мы еще не проиграли, – не согласилась она.

– Маня, недолго осталось, Горыныч быстро бегает, – засомневался Борзеевич. – Нам придется бежать наперегонки с поджаренными пятками. Ему нас убить – запросто, а мы его – нет.

– Ага, сначала он на нас оборотней натравливает, а теперь разоружает, – сердито отозвалась Манька, подозрительно прищуриваясь. – Пиши Борзеевич: вот, оставляем вам живую воду, стрелы, намагниченные на всякую нечисть… Но про меня не пиши, сами догадаются, для них я нечисть, а они как бы святые… Пиши: обозначил цель, пальнул, и сама догонит, лишь бы пространство было для разгона… Посмотрим, посмотрим, как Дьявол развернет любовь неугасимого дерева на вампира, чтобы стрелы пощекотали нам зады! Пиши, древко из неприхотливого неугасимого полена, того самого… Пусть Матерь свою припомнят!

Манька достала свои десять последних Дьявольских стрел и на мгновение в замешательстве остановилась.

– Маня, отдай, у меня еще сорок таких стрел, пусть будет поровну… – Борзеевич отсчитал пятнадцать стрел у себя. – Силы не равные, но нам они уже не пригодятся, если от дракона не убежим, а если убежим, мы себе не такие вырастим.