Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 5

Я кивнул. Книга, написанная немецким ученым по имени фон Юнцт, была основным текстом в изучении культа.

— И некоторые страницы из «Песнопений Йуггов», — добавил он, — а так же копия того, что именуют «Текст Р'льех»…

— Да, я знаю обо всем этом, — сказал я нетерпеливо. — Что ты хочешь сказать, не тяни?

— Ну, Уин, где, по-твоему, профессор Копеланд получил эти редкие книги?

Я раздраженно пожал плечами.

— Откуда, черт возьми, я должен это знать?

Все еще улыбаясь, Брайан, наконец, выдал свою потрясающую новость:

— Он купил их у дяди Хирама.

Я уверен, что моя челюсть упала, заставив меня выглядеть нелепо, ибо после очередного косого взгляда на меня, Брайан начал посмеиваться.

— Великий Скотт, — пробормотал я, — какое совпадение! Ты хочешь сказать, что наш дядя был заинтересован в оккультизме — в этой «альхазредской демонологии»?

Он нахмурился, не признавая этого термина.

— Альхазредской…?

— По имени арабского демонолога Абдула Альхаздреда, автора знаменитого «Некрономикона», одной из самых редких книг в мире. У нас есть копия в Мискатонике, которую держат под замком и ключом. Единственная в западном полушарии.

Он признался, что понятия не имеет об интересах дяди, научных или каких-то иных.

— Но дядя Хирам сделал целое состояние, ты же знаешь… и он занимался коллекционированием книг по-крупному… все, что было старым, редким и темным и что было трудно найти, влекло его. У него были агенты по всему миру, работающие на него… бьюсь об заклад тебе это приятно слышать, так как ты унаследовал часть его книг!

Я ничего не сказал, чувствуя себя немного неуютно. В то время как смерть моего дяди Хирама ничего не значила для меня лично, было нечто оскорбительное в разговорах о выгоде из-за кончины другого человека. Я сменил тему.

Длинная дорога к Дарнам-Бич провела нас по живописному маршруту, мы ехали вдоль массивного, скалистого побережья с улыбающимся синим Тихим океаном, лениво двигающимся под ярким солнечным светом. Но когда мы приблизились к городу, шоссе повернуло вглубь страны, и пейзажи стали постепенными сменяться на странно серые и даже немного удручающие. Мы пересекали теперь целые акры заросших соснами грязных низин, заполненных стоячей, украшенной шапками пены водой. Затем последовали на протяжении многих тоскливых миль заброшенные фермы и поля, где необработанная, нездоровая земля, разъеденная соленым ветром с океана, обнажилась под жалким тонким слоем верхнего слоя почвы, не представляя собой ничего кроме мертвого и стерильного песка.  Морские птицы кричали и скорбно выли, словно вписывались в настроение тревожной депрессии, которая навалилась на нас обоих. Даже яркий солнечный свет казался утратившим силу и тусклым, хотя небо было таким же ясным как прежде.

Я сказал об этом своему кузену, и он с серьезным видом кивнул.

— Это не очень жизнерадостное место, — заметил он. — Город умирает, насколько я понимаю, особенно после того, как начали закрывать консервные заводы, и люди остались без работы. Я помню, когда-то все эти фермы были сильными, было много апельсиновых рощ, садовых грузовиков… некоторые общины процветают и растут, а другие просто рассыпаются и гниют в самой сердцевине…

Мы проехали дорожный знак, и имя на нем показалось мне смутно знакомым, я припомнил, что видел его несколько лет назад в газетах. Я спросил об этом Брайана. Он выглядел мрачным.

— Поле Хаббла? Конечно, ты, должно быть, читал об этом — десять или пятнадцать лет назад, где-то так. Они обнаружили все тела, погребенные здесь, — сотни, я думаю.

Его замечание вызвало у меня холодную дрожь. Разумеется, я вспомнил ужас Поля Хаббла — кто мог такое забыть? По какой-то причине округу потребовался трубопровод, и когда люди пришли, чтобы раскопать определенный участок, они начали выкапывать останки человеческих тел, буквально сотни, как сказал Брайан, хотя из-за того, что тела были расчленены и свалены в кучу, не было возможности установить их точное количество. Кто-то по радио в то время заметил, что если вы возьмете всех массовых убийц в истории и объедините всех их жертв, у вас не будет и половины от того количества трупов, которые были захоронены на Поле Хаббла… странно ужасная вещь, чтобы помнить! Или думать о ней.

— Да, я кое-что помню об этом, — пробормотал я. — Так никто и не узнал, кто это сделал, или почему?

Брайан издал похожий на кашель смешок.

— Нет, это не так, — сказал он коротко. — Они узнали, что этим захоронениям чертовски много лет… они копали глубже и стали находить клочки грубой выделанной кожи и старые бутылки ранних поселенцев… еще глубже вниз — кусочки старой испанской брони вперемешку со скелетами… а под этим…

Он замолчал, больше не сказав ни слова. Я подтолкнул его.

— Под этим — что?

— Индейцы, — сказал он тяжело. — Множество. Младенцы, старики, воины, женщины. Еще до того, как сюда пришли испанцы. Конечно, это были все индейские земли. Народ хиппавей владел этими землями до того, как сюда пришли землепроходцы. Тем не менее, некоторые из хиппавей еще живут в горных резервациях. Но не здесь, могу поспорить!

— Что ты имеешь в виду?