Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

Мы движемся вдоль глухой кирпичной стены здания. Спотыкаясь, поддерживая друг друга, пытаясь не цепляться одеждой за шипы. Мы предупредительны и улыбчивы, помогаем старикам, которые уже успели стать своими. Белый сноп света прожекторов направляет нас. Я вижу силуэты охранников в шлемах и с автоматами. Они показывают какие-то знаки и в сумерках, почти ослеплённый светом, мой взор различает другие фигуры, разыгрывающие секретную пантомиму в ответ. Одну на карнизе недостроенного жилого дома, другую на подъёмном кране. Третью на вышке в сильном отдалении. Четвёртая, похоже, снайпер. Торчит из окна пятого этажа длинный ствол винтовки.

Если б я был старше, опытнее. Не был бы подавлен зрелищем уходящего под воду корабля. Падающих зигзагами самолётов. Ревущем нечто, подмявшем целый город. И мыслями об отце, которые занимали меня всё время. Похлеще, чем холод, голод, сырые ноги, мучительная усталость — мне бы показалось странным, почему в этом лагере нет тяжёлой, оборонительной техники, почему он устроен в городском квартале, зачем нужны такие широкие въездные ворота с вышками и расширенная проезжая часть.

Нас встречают, когда мы проходим железные ворота, без улыбок, приветствий. Люди, чья форма не похожа на советскую — чёрная и однородная. Регистрируют в течение часа, заставляя ещё промаяться, валясь с ног от усталости. Кормят гречневой кашей, хлебом и располагают на мягких матрасах на первом этаже дома с заколоченными окнами. На вопросы никто не отвечает. Озабоченных женщин игнорируют — холодно, равнодушно и терпеливо. Мужчины подозревают неладное, но молчат сбитые с толку странным приёмом.

В нашем помещении стоит обыкновенная буржуйка с трубой, выведенной в форточку. Мы не ощущаем спокойствия, мы переглядываемся, читая во взглядах тех, с кем шли — молчаливую озабоченность. Говорить не хочется. Всё напоминает отсроченную экзекуцию…

— Поспи, сынок… — говорит мне мать.

Кажется, это последние дни, недели, когда я помню, каким был сам, и какой была мать.

Дальнейшее напоминает сон. Череду отрывочных фрагментов, где реальность не всегда кажется таковой…

Леонид Челищев молится.

Место, где он находится, напоминает ему планету Венеру из статей в научных журналах.

Тучные коричнево-жёлтые испарения смрадных болот. Духота гнилостных туманов. Солнце в душном мареве — громадный расплывчатый шар, и звериные звуки невиданных животных, похожих на динозавров.

Леонид Челищев в респираторе и с баллонном кислорода за плечами на тот случай, если атмосфера вокруг станет слишком ядовитой. Головной гусеничный броневик, продравшись через утрамбованные обломки целого города, перемешанные с мутной водой и вязкой грязью, двигаясь с помощью радара утыкается в стену.

Леонид даже слышит изумлённого водителя по рации:

— Стена…

— Идиот! — и смех подле себя — неожиданно сумасшедший.

Человек в тёмных очках сидит рядом с Челищевым на орудийной башне танка в окружении охраны, похожий на филина. От них головной броневик следует в колонне, через четыре машины снабжения и один тягач с «сотами». Которые, ни что иное, как капсулы для выродков выродка Шаб-Ниггурата или как сказал человек в тёмных очках (Меня зовут Марк! Можно без звания!) — божественные паразиты, и они сослужат нам службу!..

— Идиот! Это не стена, а фрагмент его четвёртого подбрюшья! Мы на верном пути!

Леонид чувствует тошноту.

— Расслабьтесь! Он нам ничего больше не сделает. Ми-го установили над ним контроль. Скоро оно начнёт плодоносить!

— И вы называете это богом…

— А вы называете богом седого деда с бородой на облаке. Разве это хуже?.. В нём есть подлинное величие. Он существует.

— И воняет хуже всех свинарников вместе взятых.

— Однако вы осмелели в своих высказываниях. Скоро ваш скептицизм исчезнет навсегда. Что же касается вони, как вы выразились, — оно существо из иного мира и к тому же колоссальных размеров. Вообразите только, как мы воняем для муравья! — и выкрик предназначенный ведущему колонны: — Не останавливаться! Поворачивайте направо и следуйте вдоль этой вашей «стены», говоря вашим языком!

Замершая было колонна продолжает движение. Дизель взрёвывает раз, другой, третий и, дернувшись, танк, ползёт вслед за полугусеничным фургоном.

Господи, как же жарко, — в очередной раз размышляет Леонид, поминая бога, которого по-прежнему и вопреки, считает подлинным. В коричневом тумане вырастает вертикальная тень. Чёрное, сплошное, безграничное.

Они находятся где-то в бывшем центре Ленинграда. Десять минут назад Леониду показалось, что он видел в озере воды фрагмент Александрийской колонны — ангела с крестом. Возможно, почудилось. Видимость двадцать метров вперёд, не больше. Да и то лишь фрагментарная. Эта едкая атмосфера обладает свойством непостоянства и периодически накатывают волны ещё гуще, ещё жарче. Сковывая мир затхло-дымно-трупно нездешним смрадом. Леонид думает об экспериментах с шагающей техникой — насколько быстро и без проблем они преодолели бы это перепаханное пространство, обладая шагоходами?..

— Вы видите это?.. — вкрадчивый голос.