Вселенная любви

Грек, когда понял, кого с него пишут, смутился, но Кристина, раскинув руки в стороны и качнув головой, одарила его таким взглядом, что он разом утратил способность самостоятельно мыслить и действовать и до полудня безропотно позировал. Более того, по просьбе художницы Зотикас вдохновенно цитировал по памяти Гомера на языке оригинала.

Зотикас позировал в белой тунике. Кристине, облачённой в алую тунику, золотые сандалии, с головой увенчанной цветочным венком, казалось, что она актриса греческого театра, а Зотикас сидящий на каменной скамье амфитеатра зритель, внимательно за ней наблюдающий. А встретились они на акрополе Византии пятого века до Рождества Христова. Великий город в ту пору занимал самую оконечность мыса, не далее ипподрома и святой Софии.

Работая Кристина коснулась темы турецкого национального характера и Зотикас, улыбаясь, принялся рассказывать.

– Турки гостеприимны и патриотичны, но они абсолютно не чувствуют времени и для них завтра может означать через месяц. Зато они ценят дружбу и понимают юмор.

– Говорят, у турок особое отношение к женщинам – заметила Кристина, смешивая краски.

– Турки ревнивые собственники. Для них женщина – это не друг, и не коллега, а объект любви. Женщина сидит с детьми у домашнего очага. Турецкая пословица гласит: “она, женщина, была так прекрасна, что должна была поворачиваться, чтобы входить в дверь”.

– Турки ценят полных, сильных женщин?

– Да – качнул выразительной головой Зотикас.

– Вот это похоже на творческое пробуждение – заключила Кристина, подписывая картон с изображением императора, с улыбкой осматривающего свой университет – по-моему, я почти готова к работе.

За обедом Кристина заявила, что утреннему эскизу должен быть противовес и ей надо нарисовать кого-то из великих англосаксов.

– Я должна понять, скорее почувствовать, это непреодолимое противоречье православного востока и католического запада христианской Европы. Какой западный интеллектуал раннего средневековья может уравновесить императора.

– Тут, по-моему, проще – отозвался Пётр – это Карл Великий, хотя, он жил до раскола христианской церкви. Это он приобрел в Италии и Греции старинные рукописи, а англосакс Алкуин организовал школу, в которой эти рукописи переписывали и переводили. Тем временем франк Аджильберт, лангобард Павел Диакон и гот Теодульф, заседая в королевском совете, способствовали культурному возрождению империи каролингов. Всё это описал биограф Карла Великого Эйнгард. Они интеллектуально противостоят Михаилу III.

– Весь этот круг у меня ассоциируется с железной короной лангобардов, принадлежавшей королеве Теоделинде – отозвалась Кристина, салфеткой оттирая измазанный краской мастихин.

Художница, погрузившись в раздумье, произнесла.

– И всё-таки, пока собрали не всех. А кто олицетворяет военную доблесть Византии?

– Василий II император завоеватель. Он дожил до 1025 года – отозвался Кемаль. Его описал Михаил Псела в своём Хронографе. Я помню это со школы:

«Василий был впереди своих войск с обнаженным мечом в руке. Другой рукой он прижимал к груди икону Божией матери, и это изображение служило неодолимой преградой на пути неукротимого порыва врага».

– А вот византийский солид восьмого века. 4,54 грамма золота – разжав ладонь Нихат показал монету.

– Оригинал? – спросил Пётр.

Нихат простодушно засмеялся.

– Думаю, оригинал хранится в национальной библиотеке Парижа – заметил Кемаль – впрочем, всё может быть. Нихат и сам может не знать правды.

– Да, это почти всё, но не всё. Прежде чем мы перейдем к крестоносцам нужна ещё одна фигура со стороны запада – Кристина окинула взглядом собеседников – кто создал и взрастил силу поднявшую меч на эти неприступные стены?

– Конрад III, он закрепил наследственность феодов. После публикаций 28 мая 1037 года конституции была закреплена передача по наследству земельных владений, ранее полученных вассалами германской империи – сообщил Пётр, осматривая столицу ромеев.

– Вот теперь всё собрано – воскликнула Кристина, воздев тонкие белые руки к небу – теперь я понимаю, кто такие крестоносцы и откуда они взялись на Босфоре, у стен античной Византии, по воле императора Константина ставшей Константинополем.

глава 6

Тот день начался необычно. На вершине самой высокой башни Кристина попросила показать ей видео нашей голубой планеты.

– Она так хороша, что моё сознание наконец настроится на единственную цель и я не уеду отсюда пока не подпишу свой холст. Дописывать проще, а если работа удалась, то это может быть наслаждением.

Вид из космоса, с луны, вращающегося голубого шара заворожил художницу и в тот день рядом с Кристиной уже никто не произнёс ни слова. Краски из тюбиков выдавили. Кисти, пузырёк с растворителем, мастихин, салфетки, всё расставили по местам. Установили холст.

– Теперь оставьте меня до захода солнца – попросила художница, осматриваясь.