Вселенная «Мастера и Маргариты». Книга 1

Вольное обращение с категорией времени – приём в литературе не новый. Дюма-отец, например, в своём романе «Двадцать лет спустя» сжал время в гармошку. У него период от пленения английского короля Карла войсками Кромвеля до казни повелителя Британии охватывает несколько дней, между тем как в реальности в плен к Оливеру Кромвелю Карл попал в ноябре 1647 года, а был казнён 30 января 1649-го. Чего не сделаешь для развития сюжета и закручивания лихой интриги… Не случайно у папаши-Дюма был девиз: «История – это гвоздь, на который я вешаю картину». Перефразируя знаменитого француза, можно сказать, что для Булгакова реальность – тот самый гвоздь, на который он вешает свою картину.

Однако в русской литературе существует пример куда более впечатляющий, нежели у Дюма. Мы имеем в виду известную повесть «Тарас Бульба» Николая Васильевича Гоголя – одного из любимейших писателей Михаила Афанасьевича. Повествование о борьбе запорожцев против поляков тоже не привязано к конкретному историческому периоду. Вначале речь идёт о XV веке, чуть ниже Гоголь перескакивает в век XVI, а отдельные детали (например, упоминания о гетманах Николае Потоцком, Остранице) прямо переносят нас в век XVII. С большой долей уверенности можно говорить о том, что Булгаков воспользовался именно приёмом своего земляка, творчество которого чтил безмерно.

Христос в гостях у Сталина

У ЧИТАТЕЛЯ МОЖЕТ ВОЗНИКНУТЬ РЕЗОННЫЙ ВОПРОС: но ради каких таких «художественных целей» Михаил Афанасьевич смешал в единую кучу факты, имена и даты? Неужто просто ради блажи «повелевать временем»? Звучит не слишком убедительно. Всё-таки Булгаков – не Корней Чуковский со своей «Путаницей» и не безвестный автор знаменитого детского стишка:

Это было в январе,

Пятого апреля,

Сухо было на дворе,

Грязи по колено…

Действительно, дело не только в желании Булгакова создать вневременное пространство. Несмотря на то, что автор «Мастера и Маргариты» называл себя «мистическим писателем», он всё-таки вплетал мистику, фантасмагорию в реальность, а не наоборот. Слить воедино реальности двух десятилетий (реальности, как мы убедились, часто взаимоисключающие) Булгакову было необходимо потому, что иначе сохранить роман как целое, сохранить «ершалаимскую» и «московскую» части, сохранить все коллизии трагедии мастера в контексте библейской истории о Страстях Господних – решить эту задачу было невозможно!

Ведь основное действие «Мастера и Маргариты» разворачивается вокруг романа о Понтии Пилате, на фоне широкой антирелигиозной кампании, под безжалостные жернова которой попадает мастер. Это определяет его трагедию, а также отношения мастера и его подруги с нечистой силой. С темой богоборчества и разнузданного атеизма связана и линия Берлиоза с Бездомным, и философская, идейная подоплёка «Мастера и Маргариты».

Подобная борьба была характерна именно для 20-х годов. В то время в стране велась тотальная и безоговорочная антирелигиозная пропаганда. Советская власть развернула в этом направлении невиданную кампанию. В неё включился «Союз безбожников» во главе с Емельяном Ярославским, автором цинично-тупой «Библии для верующих и неверующих». Создаётся крупное государственное издательство «Атеист», выходит в свет иллюстрированная газета «Безбожник» (в конце 20-х годов тираж её достиг 500 тыс. экз.), журнал «Антирелигиозник».

Продолжается массовое закрытие церквей и монастырей. Многие из них уничтожаются или приспосабливаются под клубы, кинотеатры, музеи (часто – антирелигиозные), библиотеки, склады зерна, сена, утильсырья и пр., колонии для беспризорных…

Это прекрасно показывает и Борис Соколов, аргументируя свои выводы о времени действия романа. Он справедливо замечает:

«В М. и М. отразилась и антирелигиозная кампания, развёрнутая в советских газетах на Страстную неделю 1929 г. Например, в "Вечерней Москве" 29 апреля была помещена статья М. Шеина "Маскарад. Классовый враг под флагом религии". В булгаковском романе упоминается похожая по названию статья "Враг под крылом редактора", направленная против романа Мастера о Понтии Пилате и принадлежащая перу критика Аримана, чья фамилия (или псевдоним) заставляет вспомнить носителя злого начала в зороастрийской религии.

…В том же номере газеты в статье Э. Гарда "Зарисовки с натуры в бывшем божьем особняке" рассказывалось о том, как в здании церкви разместилась выставка Наркомздрава. Это вызвало недоумение у старушек, по привычке зашедших в храм, где "на стенах, вместо постных святых, – картины и музейные экспонаты на боевую тему: – Как быть всегда здоровым"…».

А вот эпизод из первой тетради черновиков романа, написанных Булгаковым в 1928-1929 годах. Буфетчик Варьете после встречи с компанией Воланда на «нехорошей квартире» в ужасе устремляется в православный храм:

«Буфетчик ввалился в двери, перекрестился жадно, носом потянул воздух и убедился, что в храме пахнет не ладаном, а почему-то нафталином. Ринувшись к трём свечечкам. Разглядел физиономию отца Ивана.