Вселенная русского балета

В одной из партий Раиса Стручкова не была в первом составе, но стала незабываемой: все говорили о ней как о лучшей исполнительнице. Речь идет о балете «Золушка» на музыку Сергея Прокофьева в постановке Ростислава Захарова. «Золушка» – первый балет, поставленный после войны, премьера в Большом состоялась 21 ноября 1945 года, а в 1947 году вышел знаменитый фильм «Золушка» с Яниной Жеймо и Фаиной Раневской. Видимо, время требовало сказки, хотелось забыться после тяжелых военных лет. Зрителям, как маленьким, так и взрослым, хотелось убежать от реальности в красивую мечту, где случаются самые невероятные события. «Золушка» давала эту возможность.

Первый послевоенный балет-сказка был оформлен роскошно. На премьере Стручкова танцевала партию Феи Весны, поставленную специально для нее, а заглавную партию по очереди исполняли Лепешинская (на премьере) и Уланова, вводилась также Семёнова. Юная Стручкова, закончив свою вариацию, не уходила, а оставалась в кулисе и с напряженным вниманием следила за тем, как танцуют ее великие коллеги. Однажды это заметил Ростислав Владимирович Захаров, понял, как ей хочется танцевать именно эту партию, и разрешил подготовить роль Золушки. Тогда существовала хорошая традиция: новые партии, даже небольшие, показывали художественному совету, и более того, на эти просмотры мог прийти любой желающий. В этом проявлялось некое единство труппы, просмотры объединяли артистов, создавалось ощущение, что все живут одной идеей и идут к одной общей цели. Когда Раиса Степановна показывала Золушку, репетиционный зал был переполнен – многие пришли поддержать девушку. После того как она закончила танцевать, грянули бурные аплодисменты – получить их от коллег дорого вдвойне.

Дебют прошел триумфально. За кулисами постановщик спектакля Захаров сказал: «Зажглась новая звезда». А Галина Уланова пришла к Раисе в гримерную и сказала: «Я хотела бы подарить тебе, Стручок, хрустальные туфельки, но таких у меня нет». И подарила роскошные атласные белые туфли. Подарки и сувениры в тот день не кончались. И, конечно, Елизавета Павловна Гердт написала письмо своей ученице. Такая манера общения сложилась у них с самого начала и продолжалась многие годы. Елизавета Павловна говорила: «Знаешь, жизнь такая быстрая, такая суета… Не успеваешь сказать всего, что хочешь. Я тебе напишу, пожалуй, письмо». И вот – очередное письмо от мамы по искусству: «Труппа после первого акта стояла на лестнице, ожидая твоего прихода со сцены. Ты утопала в цветах. Словом, вскружили ребенку голову. Ребенок был нарасхват, ребенок принимал гостей. Количество автомобилей, подъезжавших к подъезду, загораживало дорогу. Ребенок поздно ложился спать, на урок опаздывал».

Все признавали, что Золушка в ее исполнении неподражаема. Подошло все: удивительные природные данные Стручковой, лучезарное лицо, обаяние, оптимистический актерский дар, легкий искрометный прыжок, безупречная техника… она была просто создана для этой партии.

Золушку Раиса Стручкова танцевала более четверти века. Танцевала повсюду: и на гастролях, и в своем родном Большом театре. Это был самый репертуарный спектакль Стручковой, и какое счастье, что лучшую из ее ролей сегодня можно увидеть в замечательном фильме «Хрустальный башмачок» 1960 года, где она танцевала вместе с Геннадием Ледяхом.

После «Золушки» Асаф Мессерер пригласил Стручкову на роль Авроры в балете «Спящая красавица». Потом были разные спектакли, танцевала она и пушкинских героинь – Парашу в «Медном всаднике», Марию в «Бахчисарайском фонтане». Как и в «Золушке», она не была первой исполнительницей этих партий, но она умела найти свои собственные краски и была самобытна. Конечно, Мария – Уланова в «Бахчисарайском фонтане» – это легенда: сохранилось множество воспоминаний современников о том, как Уланова спускалась по колонне, когда Зарема поражала ее кинжалом… Мне кажется, что не повторяться в тех партиях, которые уже были созданы великими мастерами, новому поколению помогало желание проникнуть в суть образа, в суть искусства. Как-то я прочитала в дневниках Рихтера о том, что для него самое главное – научиться читать ноты. То есть он всегда старался понять, что хотел выразить композитор, и максимально точно это исполнить. В этом и заключается секрет его великих интерпретаций. Наверное, то же самое случается и с великими артистами балета – не первыми исполнителями той или иной партии. Именно серьезность в отношении к своему делу заставляет их расшифровать, разгадывать то, что вложили в спектакль постановщик и первый исполнитель. Такое аккуратное, смиренное отношение к материалу дает возможность проявиться и собственной индивидуальности. Если нет некоего насилия над ролью, то исполнителю дается возможность шагнуть дальше.