Вселенная русского балета

Петипа поставил немыслимое количество танцев – сольных, ансамблевых, характерных. В спектакле был даже огромнейший бутафорский слон, на котором Солор ехал на свадьбу. Для кордебалета Петипа придумал танец с попугаями – яркие птицы были прикреплены к плечикам балерин. Танец с попугаями сменял танец с веерами, потом выходили арапчата – фантазия хореографа бурлила.

Его «Картина теней» чем-то похожа и на «Белый акт» «Жизели», и на «Сильфиду», и на «Лебединое озеро». Но можно отметить и другое – абсолютный классик Петипа как будто заглянул в XX век. С одной стороны, продолжается сюжетная линия спектакля – главный герой вымаливает прощение у возлюбленной, которую предал, а с другой – эта сцена может существовать самостоятельно, как бессюжетный балет в духе Джорджа Баланчина.

Тысяча восемьсот семьдесят седьмой год. Премьера «Баядерки» в Петербурге совпала с премьерой «Лебединого озера» в Москве. Хореографом «Лебединого озера» был Юлиус Рейзингер, и балет успеха не имел. Но этот балет еще дождется своего звездного часа, когда за него примутся сразу два балетмейстера – Лев Иванов и Мариус Петипа.

На премьере «Баядерки» произошло нечто удивительное: главную партию Петипа поручил русской балерине Екатерине Вазем; удивительное потому, что до этого все главные партии танцевали итальянки. Про Вазем говорили: «Артистка поистине замечательная». Она была невероятно техничной, и партия Никии, наполненная сложнейшими элементами, как раз для нее. Сама Вазем вспоминала: «На репетициях месье Петипа предлагал мне разные варианты движений, как обычно. Мы, правда, много спорили. Он считал, что я перечу из упрямства, а я говорила: “Не уверена, что это красиво”. Я говорила так про одно из движений». А маэстро Петипа, как всегда, отвечал ей на ломаном русском: «Да, мадам, я знай, что это па – не отшень. Но если ви не будь дансовайт, то все артист подумай, что ви не мож. Ви будете так дансовайт. Я советую», – столько лет прожив в России, он так и не освоил русский язык. Вазем призналась, что «Баядерка» была ее любимым балетом, к тому же она станцевала премьеру в свой собственный бенефис.

Когда труппа переехала на сцену Мариинского театра, Мариус Иванович отдал главную партию Матильде Кшесинской, и это была уже другая Никия, другая роль, – Кшесинская сделала свою редакцию. Но только когда на сцену вышла Никия – Анна Павлова, публика и профессионалы поняли, какой невероятный смысл заключен в этой партии; Павлова первая нашла артистический (и человеческий) ключ к баядерке. Ее дебют состоялся в 1902 году, и тогда зрители увидели всё: и то, как баядерка умеет любить, и сердечную муку, и то, как она превращается в бестелесную тень. Эта роль открыла Павлову как великую балерину.

В советские годы «Баядерка» подвергалась многим переделкам. Когда свою редакцию предложил Вахтанг Чабукиани, роль Солора приобрела новое звучание. Существует прекрасная запись, представляющая двух великих танцовщиков – Вахтанга Чабукиани и Наталию Дудинскую, их энергетика ошеломляет до сих пор. В современном Большом «Баядерка» Петипа идет в сценической редакции Юрия Григоровича, который использовал лучшие фрагменты постановок Вахтанга Чабукиани, Константина Сергеева и Николая Зубковского.

Поистине, «Баядерка» – великий балет на все времена.

Леонид Якобсон (1904–1975)

Леонид Вениаминович Якобсон – хореограф выдающийся, много сделавший для молодежи, которая шла за ним. Он открыл новый стиль, не похожий ни на какой другой. Ему удалось преодолеть множество преград – недоброжелательность, нежелание принять необычное прочтение хореографических миниатюр и спектаклей. Одним словом, жизнь Леонида Якобсона – это движение против течения. Кстати, ровно так – «Против течения» – назвал свою книгу Михаил Фокин, который тоже преодолевал непонимание современников.

Леонид Якобсон умер в 1975 году, но его наследие живо и по-прежнему современно. Он по-прежнему интересен, несмотря на то что входить в его хореографию и танцевать ее совсем не просто.

В конце шестидесятых ему удалось создать в Ленинграде собственную труппу – «Хореографические миниатюры». Название отражало суть его творчества, потому что он был неподражаем в миниатюре, и некоторые его спектакли без всякой натяжки можно назвать шедеврами. За короткое сценическое время исполнители проживали целую жизнь, а зрителям казалось, что они посмотрели грандиозную постановку.

Мне посчастливилось танцевать несколько миниатюр Якобсона, и это был незабываемый опыт. Прекрасно помню слова моего отца, который работал с балетмейстером: «О-о! С Якобсоном работать было сложно, но безумно интересно! Он так мучил твое тело, он требовал каких-то невероятных положений, совершенно, казалось бы, неестественных, но когда путем мучений и преодоления ты постигал этот рисунок, получалось очень интересно!»