Вселенная. Вопросов больше, чем ответов

Другие члены Местной группы не столь интересны. Ярчайшей карликовой неправильной галактикой является NGC6822, из­вестная также как галактика Барнарда. Именно она стала пер­вой галактикой, для которой было установлено (Хабблом), что она находится за пределами Млечного Пути. В остальном эта га­лактика напоминает БМО — с той разницей, что масса и размер NGC6822 поменьше, звездных ассоциаций и ярких звезд в ней также меньше, чем в БМО, меньше и пыли, а свободного водо­рода больше. Другая карликовая неправильная галактика IC1613 в целом напоминает ММО, но тоже имеет меньшие размеры. Это довольно «скучная» галактика — в ней отсутствуют яркие ско­

268

пления. Аномально мала неправильная карликовая галактика GR8. Ее размеры всего-навсего 1500 св. лет, а светимость лишь немного больше светимости ярчайшей одиночной звезды в нор­мальной галактике. На нее похожа галактика LGS-з, а больше в Местной группе нет ничего заслуживающего внимания.

За одним только исключением — впрочем, актуальным ско­рее для любителей. В бедном яркими звездами (но зато бога­том внегалактическими объектами) созвездии Рыси находится «Межгалактический скиталец» — шаровое скопление NGC2419, не принадлежащее ни нашей Галактике, ни какой-либо другой. Оно примерно Ю-й звездной величины и при хороших условиях доступно для наблюдений в небольшие телескопы.

Рядом с красивой спиральной галактикой M8i находится гравитационно связанная с ней неправильная галактика М82 (рис. 35, цв. вклейка), известная также как «Сигара». Лет со­рок назад эта галактика чрезвычайно интриговала астрономов, поскольку были обнаружены мощные веерообразные выбросы нейтрального водорода из ее центральной области, сравнимые по размерам с самой галактикой. Картина походила на разлет газовой материи в результате взрыва, случившегося порядка миллиона лет назад. К тому времени был уже основательно из­учен феномен Сверхновых звезд, но ядра галактик хранили еще много тайн. Занимавший умы астрономов вопрос был в сущно­сти закономерен: коль скоро некоторые звезды взрываются, то не могут ли неизмеримо более масштабные взрывные процессы идти в ядрах галактик?

Вообще-то с поиском четко выраженных ядер неправильных галактик дело обстоит неважно. Сплошь и рядом найти ядро та­кой галактики не легче, чем найти «ядро» большой неупорядо­ченной толпы. Что принять за ядро — центр толпы? Или сгуще­ние, наиболее близкое к центру? Но сгущений может быть не­сколько, и никто не доказал, что в неправильной галактике, как и в толпе, сгущения стабильны...

Но — так уж и быть — пусть мы «назначили» ядро волевым ре­шением. Правильность нашего решения по идее подтверждается активностью ядра (если она наблюдается). Но в чем заключает­ся природа активности? Цепная реакция взрывов Сверхновых? Полно, да возможно ли такое? Или активность проявляет некий объект незвездной природы?

Ситуация с М82 в конце концов разъяснилась довольно ба­нальным образом. Богатые неизрасходованным газом непра-

270

вильные галактики сплошь и рядом демонстрируют вспышеч- ное звездообразование, когда за ничтожный по астрономиче­ским меркам срок рождается целая звездная сверхассоциация, а то и комплекс. Нечто подобное, хотя и в меньшем масштабе, демонстрирует нам Большое Магелланово Облако — речь идет главным образом о сверхассоциации в Туманности Тарантул. Вспышка звездообразования в центральной части М82 оказалась гораздо мощнее, чем в БМО. Наблюдаемое истечение газа — ре­зультат светового давления на среду со стороны очень большо­го количества молодых горячих звезд. Никаких «центральных монстров» для объяснения данного феномена привлекать не по­надобилось.

Можем ли мы считать М82 активной галактикой? В опреде­ленном смысле — да. Но сегодня, говоря об активных галактиках (точнее, об активных ядрах галактик), астрономы имеют в виду нечто совершенно другое. Другие объекты и совсем другие про­цессы.

В чем наиболее заметное сходство этих объектов между со­бой и отличие от галактик вроде М82? Прежде всего в том, что ядра активных галактик — источники сильнейшего радиоизлу­чения. Именно по радиоизлучению они и были «выловлены» на небе.

Чувствительности первых приемных устройств, появившихся на заре радиоастрономии, в принципе хватало для того, чтобы фиксировать достаточно сильные радиосигналы, пришедшие из космоса, зато угловое разрешение оставляло желать много луч­шего. Ни о каких радиоизображениях космических источников радиосигналов тогда не могло быть и речи. Радиоастрономы могли лишь указать, из какого примерно участка неба исходит радиосигнал. Иногда лишь с точностью до созвездия, если ис­точник находился в малом по площади созвездии. Так появи­лись обозначения Лебедь А, Кассиопея А и др. Самому яркому в радиолучах объекту данного созвездия присваивался индекс А, следующему В и т. д.

271