Вселенство

Сканирование скелета – важный показатель при диагнозе нейробластома, поэтому я волновалась, но за результатом шла, как на праздник. То ли долгое пребывание в больницах, где я забывала о себе, то ли моя интуиция подтолкнули меня на то, чтобы я одела белую шелковую блузку, короткую юбку и каблуки.

В ожидании результата я сильно переживала, но, прочитав его, моему ликованию не было предела: «21.05.97. При настоящем исследовании отмечается положительная динамика во всех ранее описываемых очагах в виде более равномерного и более низкого накопления РФП».

Я «летела» по знакомым коридорам Онкоцентра и думала: «Мы победили!».

Принеся результаты обследования в отделение трансплантации костного мозга, я замерла в ожидании реакции онкологов. Заведующий отделением в глубокой задумчивости долго перелистывал медицинскую карту вперёд и назад. После долгой паузы он сказал: «Нас, конечно, радуют эти результаты, но мы считаем, что лечение ребёнка надо продолжать».

Предвидя мой разговорсонкологами, доктор В.Ю.Лисицын поставил меня в известность, что если ребенку начнут проводить химиотерапию, то он своё лечение вынужден закончить. Мне предстояло сделать выбор. Очень трудно принять решение, от которого зависит жизнь собственного ребенка. Я и моя мама сто раз взвешивали все «за» и «против». Было боязно отказаться от химиотерапии, но ещё страшнее отказаться от лечения, которое явно дало положительный результат. После долгих мучений я решила, что надо продолжать лечение у доктора В.Ю.Лисицына.

В связи с этим у нас с заведующим отделением трансплантации костного мозга произошла длительная беседа, в которой он убеждал меня в необходимости проведения химиотерапии, операции и трансплантации костного мозга с моего письменного разрешения как последнего слова перед действием.

Врачебный консилиум должен был принять окончательное решение по проведению необходимых мероприятий. На консилиум была приглашена я с сыном на две минуты, где мне был задан один вопрос: «Как Вы оцениваете состояние своего ребенка?» Консилиум принял решение не проводить химиотерапию, а находиться под наблюдением врачей до приезда американского онколога, регулярно наносящего визит в Онкоцентр в целях обмена опытом, который посоветует, что предпринять. Анестезиологи и хирурги отложили операцию, не состоявшуюся в апреле, на три месяца из-за «неопределенного» неврологического состояния ребенка.

Приостановка проведения химиотерапии на неопределенный срок меня не пугала, а вот отказ от операции меня сильно волновал. По моим представлениям, удалить первичный очаг было всё-таки необходимо. Но доктор В.Ю.Лисицын убедил меня в том, что торопиться с операцией не следует, так как организм ребенка ещё не оправился и не окреп после случившейся катастрофы.

Таким образом, принятое консилиумом решение стало нам «на руку». Мы, не конфликтуя с онкологами, остались под их наблюдением. Я стала ожидать истечения трёх месяцев.