Всем сердцем

Почувствовала, как мужчина дернулся в отрицательном жесте, и стало не по себе. Мамочка родная, я-то занималась с ним любовью, зная, что он свободен, а он – нет. Очевидно, оборотень решил, что я от радости освобождения забыла про его жену, решив сдаться на волю спасителю и победителю. А сейчас… вывалила на его голову жестокую правду, и даже не представляю, как вести себя после всего произошедшего.

– Как он это сделал? – вдруг услышала резкий вопрос у себя над головой.

– Он… Лорган свернул ей шею, шепча непонятные слова, а потом мертвая Наита превратилась в старуху с обвисшей кожей, на которой появилось множество гнойных серозных выделений. Тело гнило невероятно быстро… прямо на моих глазах, вспыхивая огнем, оставив через несколько минут только пепел, – честно призналась, надеясь, что он мне поверит.

– Что именно произнес альфа? – потребовал суровый предводитель, отчего по коже пошел неприятный страх.

– Он сказал, что ведьма против законов природы Тайхары использовала черную магию, обеспечивая себе молодость, убивая невинных, – точно выдала я, наблюдая впереди, как воины открывают ворота, встречая и пропуская нас на территории тайхаров.

Что же там нас ждет? Непонятно, но плохое предчувствие с приближением все нарастало, предупреждая о неприятностях. Только одно радовало, что я увижу своих малышей!

Ворай больше ничего не спросил, очевидно, погрузившись в размышления или воспоминания, а меня все больше одолевали сомнения о том, что не стоило бросаться в омут, когда все непонятно и странно.

Проезжая на кыбаре по утоптанной широкой дороге, увидела удивление, презрение и интерес в глазах тайхаров. Они с искренним возмущением смотрели на меня, и недовольно морщили лоб.

«Очень странно, и что это может означать?!»

«Неважно, где мои малыши???»

Подъехав к дому ворая, увидела, как к нам навстречу вышли уважаемые лероки, образовывая полукруг, а впереди всех стоял надменный Кондар, с предвкушением щуря глаза.

«Теперь-то конечно понятно, что к чему… Подозреваю, ехидный лысый мужичок с козлиной бородкой по мою душу совет собрал. Но вот не может он жить спокойно, прямо невтерпеж ему яд выпустить, да рогами в стену упереться. Так и хочется послать некультурно, но я же правильная… пожелаю добра…»

Тарлан спустился, и помог мне, резко поставив на землю. Мужчина сразу же направился навстречу подчиненным ему тайхарам, гневно уничтожая взглядом Кондара, хищно скалящегося, и сложившего руки на груди.

– Приветствую тебя, – произнес неприятный пожилой тайхар, величаво ступая к вораю.

Тарлан кивнул и грозно процедил:

– В чем дело?

– Твою жену сгубила сила прибывшей знахарки. Она исчезла…

Я стояла с открытым ртом, поражаясь гнилой сущности дотошного лерока, надеясь, что магия планеты закроет ему рот, чтобы не лгал. Вот же… Как я не уважаю лжецов, что меня прямо-таки передергивает от возмущения. Нет, и спрашивается, что я ему сделала плохого? Чем помешала? Врет и даже не краснеет… Гад!

Тарлан повернулся ко мне и внимательно просканировал, хищно прищурившись, а потом отвел взгляд, возвращаясь к Кондару, и отчеканил:

– Я видел смерть жены… и знаю, что она занималась черной магией. Альфа шанаров, Лорган, забрал ее темные силы и вернул Тайхаре, требовавшей этой жертвы.

Злость и ярость вспыхнули в глазах пожилого мужчины, и он, скривившись, рявкнул:

– Что? Нет! Я собственными глазами видел, как эта женщина…

– Молчать! – рявкнул Тарлан, гневно прожигая взглядом лерока. – Либо за клевету я вызову тебя на бой.

Кондар отступил назад, и с обвинением посмотрел на меня, а потом возмущенно пропищал:

– Что? Почему? Ведь только она виновата в том, что…

– Светлана сеет свет, а мы безрассудно отталкиваем его, предпочитая темноту… – загадочно выдал предводитель, смотря в упор на Кондара, сжимающего руки в кулаки.

Даже отсюда я видела, как дергался его кадык, и дрожало тело от возмущения. Старик был в гневе, его не устраивало, что я под защитой ворая.

– Со вчерашнего дня мы не можем истязать мерзких рабов, этих скотов, забивая плетью. Надзирательницы, да и мы… мгновенно вспыхиваем огнем!

– Я знаю, – недовольно проинформировал Тарлан, лениво направляясь к мужчине, пренебрежительно чеканя каждое слово: – И даже больше скажу. Мы не можем убивать или калечить шанаров, не причиняя себе боли, как впрочем, и они нас.

Слова Тарлана странным образом взбесили лерока и он зарычал, а потом вновь с ненавистью посмотрел на меня, готовый в любую минуту наброситься и совершить правосудие по его мнению.

«Милости просим… сегодня я еще никого не палила, как впрочем, и не лечила…»