Всем сердцем

Закрыла глаза, сжимая маленькую ручку, чувствуя такую нежность к родному малышу, что сердце сжалось от любви и страха его потерять.

«Я спасу его… обязательно…СПАСУ! Нужно только взять себя в руки и представить, что это пациент. Не думать о нем, как о родном человечке… подойти чисто профессионально к лечению мальчика, отключая эмоции и страх».

– Укусы или шишки на голове заметила, когда нашла его? – спросила, щупая голову пальцами, переворачивая и обследуя тело.

– Он не двигался и тяжело дышал. Крови не было, я посмотрела, – ответила девочка, с надеждой смотря на меня.

После тщательного обследования, с удивлением отмечала мгновенные изменения состояния, что невозможно настораживало. Как же меня раздражает, что тут все происходит с катастрофической быстротой. Сейчас, например, смело могу отметить резкую бледность, холодный пот, снижение артериального давления, тахикардию, нитевидный пульс. Недовольно сцепила пальцы и попыталась вспомнить все заболевания и осложнения с такими симптомами.

В голове крутился только вариант разрыва селезенки при малярии, притом, как я понимаю, это произошло прямо сейчас, в связи с тем, что оно возникает спонтанно. Хорошо, что малыш без сознания, потому что в противном случае он испытал бы кинжальную боль в животе с иррадиацией в левое плечо и лопатку.

И еще… при отсутствии экстренного оперативного вмешательства быстро наступает смерть от острой кровопотери и гиповолемического шока, что я не могу допустить.

Пока лихорадочно обдумывала действия, случайно обратила внимание на ухо, а именно за ним. Определенно, припухлость, след от укуса.

«Несомненно, малярия и осложнение к ней: разрыв селезенки… Твою же мать! Прости меня Тайхара…»

Выдохнула, и мысленно прочистила руки, присаживаясь на кровать, собираясь немедленно лечить мальчика. Раздался шум, и я повернулась в сторону двери, где стоял недовольный Тарлан.

– Светлана! – резко выдохнул он и сделал шаг ко мне, но я только отрицательно покачала головой и подняла палец вверх, предупреждая, что мне не до разговоров.

Полностью сконцентрировалась на ребенке и, положив руки на его живот, закрыла глаза, мгновенно четко представляя и чувствуя его внутренности, исследуя их как УЗИ, а также прорабатывая все процедуры, планируемые совершить в процессе лечения.

Классическим общепризнанным в травматологии и абдоминальной хирургии способом остановки кровотечения, при любых разрывах селезенки, считается полное удаление органа, либо ушивание селезенки, но я же знахарка, поэтому буду восстанавливать ее, и только потом лечить малярию, используя специальные противомалярийные препараты, губительно действующие на плазмодий: хинин и инфузия.

Сколько я лечила, не знаю, но как только восстановила селезенку, истерически улыбнулась, считая, что я на правильном пути. Выдохнула и приступила дальше к исцелению. Закончив самую важную для меня операцию, с восторгом следила за тем, как тело мальчика покрылось красной волной. Дрожащими руками прикоснулась ко лбу ребенка и облегченно выдохнула, чувствуя, как подступают слезы.

Не думала, что могу плакать после операции, но сейчас я уже не была хирургом, знахаркой или кем-то там еще… сейчас я была женщиной, чей ребенок был на грани смерти. Слезы шли из глаз, и я только отдаленным сознанием понимала, что совершенно не чувствую усталости и желания упасть в обморок. Нет, меня переполняло счастье, передергивало от волнения, и я с затаенным дыханием смотрела на малыша, ожидая его пробуждения.

Веки открылись и невинные детские глазки, самые ласковые и добрые, пораженно смотрели на меня. Тарган приподнялся и хрипло произнес:

– Ты пришла!

Не понимая до конца, что он наконец-то заговорил, прижала его к своей груди и разревелась, чувствуя необычайную потребность в этом. Как же это удивительно и волнующе плакать от счастья. А раньше я этого не осознавала… не понимала и не испытывала.

Подняла его подбородок, и прошептала:

– Прости, мой маленький, я…

Малыш махнул головой, и сильно-сильно, насколько мог, обнял меня, прошептав:

– Мама…

Даже не могла ответить ему, только вновь всхлипнула и прижала к своей груди. Благодарила магию Тайхары, давшую мне возможность спасти этого прекрасного ребенка, которого я всей душой и сердцем полюбила. Мой сынок…

Посмотрела на Витаю, плачущую в стороне, и притянула к себе, пытаясь улыбнуться.

– Мои детки, – только шептала и обнимала, в перерывах улыбаясь и сжимая их в объятьях.

– А можно твоих блинов мама? Я кушать хочу, – через некоторое время скромно спросил сынок, смотря на меня огромными жалобными глазками.

Засмеялась, и, кивнув, произнесла:

– Конечно, вот сейчас встанем и пойдем готовить…