Всем смертям назло

— Я работал в Донецкой области, сейчас живу в Ворошиловграде. Расстояние небольшое, но для общения составляет определенную сложность… Первый год обменивались письмами. Я был в курсе всех событий, происходящих на шахте. Постепенно круг интересов сужался, друзья переходили на другие места работы, уходили в армию, женились, письма редели, адреса забывались, и в настоящее время связь оборвалась.

— А у вас нет желания вот теперь, когда вы уже, если можно так сказать, в новом качестве, съездить на шахту?

— Нет.

Иван Безуглый (Симферополь). Над чем вы сейчас работаете?

— Планов очень много, и для их реализации нужно время и спокойная рабочая обстановка. Время, как шагреневая кожа, его для работы остается все меньше и меньше. И если говорить честно, то больше всего сейчас хочется, чтобы обо мне забыли, не беспокоили, не отрывали от письменного стола и дали вволю поработать. Но увы! От писем, например, не скроешься… Совершенно не умею рассказывать о том, над чем работаю, тем более что сам еще не знаю, во что все выльется. То ли в роман, то ли в повесть, а может, в рассказ. Персонаж-то сегодня пошел какой?.. Строптивый. Ему говоришь то, а он свое гнет, ему это, а он: не хочу! Бьешься, чтобы чистенький, хорошенький, симпатичный вышел, а он назло — бах! И по-своему! И левака дает, и другие фортели выбрасывает. Представишь эдак его на своем внутреннем экране и спрашиваешь: ну зачем тебе это? А он: хочу так! Ты меня перевоспитай. Сейчас это модно! Поди сладь с ним, с современным героем!

Стараюсь написать повесть о селе, о трудных послевоенных годах, о сложных судьбах, о верности, о любви, об эстафете людских поколений. Да, об эстафете. Ведь когда сыну становится трудно, он приходит к отцу. Неважно как, лично ли или представит его в памяти. Приходит потому, что отец сильнее, опытнее, у него большая жизнь за спиной, он преодолел больше невзгод. Человек идет к своей изначальности, к земле своей, где рос, и у нее берет те силы, которых недостает ему. Исподволь является сила. Здесь жили мои деды и прадеды, эту землю они лелеяли и защищали, поливали кровью и потом и нам завещали стоять на ней гордыми и сильными. Без Родины человек ничто, без нее он слаб. Человек может недопонимать историю своих дедов, но знать ее он обязан. Сын всегда обязан знать все о своем отце, только тогда не прервется эстафета человеческого добра и мужества. В этом смысле мое поколение — счастливое поколение. Жизнь наших дедов и отцов — яркий пример беззаветного служения земле, народу, Родине. Мы даже в минуты отчаяния не имеем права на слабость и малодушие, если мы хотим быть достойными продолжателями их дел. Вот об этом мне хочется сказать в своей новой работе. Судить о том, что из этого выйдет, еще рановато, да и не мне.

(Человек с неприятным лицом еле заметно улыбнулся и опустил голову. Трубка не дымилась и лежала на столе рядом с шариковой ручкой. У меня взмокла рубашка и липла к спине, лоб и шея были мокрыми, а журналисты, кажется, только входили во вкус.)

Сергей Греков (Ростов-на-Дону). Занимались ли вы литературным трудом до написания повести?

— Как и большинство юношей в свои шестнадцать — восемнадцать лет, писал стихи. Правда, мой Пегас дальние школьной стенгазеты меня не умчал. Первая публикация состоялась. Это было где-то году в пятьдесят втором, в дебринской районной газете, которая тогда называлась «Ленинский путь». Статья состояла из пяти строчек и сообщала об интересно прошедших спортивных соревнованиях. Не знаю, читал ли ее кто, но я ходил по школе Львом Толстым. В армии опубликовал несколько коротких заметок в окружной газете «Советский воин». Серьезно начал писать после несчастного случая.

Аркадий Ищук (г. Жданов). Какая у вас литературная подготовка?

— Ректор Литературного института имени Горького в Москве Серегин по моей убедительной просьбе выслал мне программы института по всем отделениям: прозы, поэзии, критики, драматургии. Все они были более чем добросовестно проштудированы, в течение шестидесятого — шестьдесят пятого годов. Я привлек все первоисточники, написал все контрольные, правда, проверять их было некому. И вообще в те годы у меня завязалась очень интересная переписка с замечательным человеком, исключительным педагогом Иваном Николаевичем Серегиным — ректором Литературного института, и его письма оказали на меня большее влияние. Если бы я знал, что этот вопрос возникнет, я бы обязательно захватил с собой хотя бы одно его письмо.

Вам, читатель, я предлагаю эти письма.