Всем смертям назло

Работа над новой повестью двигалась, было написано более половины задуманного, но все же темпы работы глубоко не удовлетворяли. Каждый день я ждал, что вот наконец-то поток читательских писем поутихнет, пропадет, то угнетающее совесть состояние, оттого что теперь уже не только ответить всем своим корреспондентам не могу, но и прочесть все письма, не в состоянии. Но почтовая сумкa Тимофеевны, наоборот, тяжелела, и некогда развеселая фраза ее "усе тут" теперь звучала отрывисто и сухо. Жен" ее вернулся из армии, отслужив положенный, срок, и, кажется, был очень решительно настроен покончить сю своей холостяцкой жизнью и незамедлительно жениться. У Тимофеевны же это вполне законное желание сына особого энтузиазма не вызывало.

Да, 1967 год проносился а. каком-то ураганном темпе. Оглядываясь, назад, к его началу, я вспоминал сотни встреч, выступлений, диспутов, конференций. Шахтерские нарядные, пионерские лагеря, цехи заводош и фабрик, шкальные классы и студенческие аудитории, полевые аганы и воинские казармы, залы, клубов и Дворцов культуры Ворошиловграда и Донецка, Киева и Ленинграда, Москвы и Ульяновска, Харькова и Липецка,, и лица, бесконечный ряд приветливых и печальных, задумчивых и веселых лиц людей.

Что несу я им? Может, никому не нужны эти встречи? Тогда зачем волнуюсь перед каждым выступлением, трясусь в; поездах, и. самолетах вместе с Ритой, а главное, отнимаю время у работающих людей? Может, вовсе ни к чему все это?

Внимательно всматриваюсь в лица, стараюсь понять, о чем думают люди, слушая майя. Кажда" аудитория имеет свой-характер, Поэтому, даже рассказывай- об- одном и том же,, совершенно невоаможно повториться в. словах, чувствах, в интонации,, и. реакция зала, бывает самой разной. Она то толкает на.- сокровенный разговор, то одерживает до сухой скупости, и в этом не очень часто удается переломить ее. Да и вряд, ли нужно ломать, и везможда. ли это? О том, хорошо или плоха говорил с залом, чувствуешь потом, за кулисами, после, выступления, когда, казаловь все ни с того ни с сего начинаешь в душе ругать себя (зачем- вее это? Нет, не могу я говорить с людьми! Это не моя профессии Все! Конец! Больше не выйду на трибуну!) или чувствуешь, как по телу сладко растекается удовлетворение (недаром шел, ехал, волновался... им эта. нужно, они понимали, меня.

А бывают аудитории, которые понимают тебе, без слов, с. первого-взгляда, и-,, поняв, принимаю", и т" сразу же сливаешься с ними, делаешься их неотделимой частью, гд уже твоя боль - их боль, их улыбка твоя радоеть и их увесистые, нестройные рукоплескания - твое счасгье. Эта рабочие аудитории".

Ярким летним, днем этого года Тарас Михайлович Рыбас, ответственный секретарь Ворвшиловградской областной писаЭгельсной организации, мой добрый старший друг и неизменный первый редактор моих немногочисленных произведений, Ангелина Капитоновна Захарова, артистка областной филармонии, лауреат республиканского конкурса чтецов, Рита и я прибыли в Киев по приглашению республиканского бюро по пропаганде художественной литературы, на встречи с трудящимися города героя.

Над Бориспольским аэропортов висело прозрачное, ясное небо. Было душно. Так душно, что чгазалооь, будто самолеты, то и дело совершающие посадку, возили жар с самого солнца. Густой, горячий воздух струился над накаленной бетонкой, знойной рекой тек из сопл рычящих турбин. Аэропорт приливал и отливал людскими потоками, спешил, волновался, жил своим беспокойным привычным ритмом.

Нас встретил представитель бюро Федор Иванович Мopгун, как потом окаавлосъ, добрейшей души человек, с застенчивой улыбкой и живыми, темными глазами. Он заметил нас издалека (с Тарасом Михайловичем Федор Иванович давно знаком) и отчаянно замахал руками, пытаясь ее то остановить нас, не то повернуть назад, к самолету. Мы действительно остановились и недоуменно переглянулисъ.

- Федор Иванович что-то придумал, - без всякого энтузиазма сказал Тарас Михайлович и, покрякивая, полез в карман за сигаретами. - А-а-а... вдруг протянул он, - все ясно!.. - и коротко рассмеялся. - Вот смотрите, братцы-кролики! Сейчас нас повернут к ероплану, выстроят у трапа и станут фотографировать.

- Этого еще не хватало! - баском протянула Ангелина Капитоновна и засияла от удовольствия.

Моргун коротко расцеловался с нами и погнал назад, к трапу.

- Понимаете, в чем дело-вопрос!.. "Вечерка" просит, а самолет угонят...

- Аэропорт не собираются разрушить? - шутливо спросил Тарас Михайлович.

- Так аэропорт - это не то. Просили, чтобы самолет на карточке был. Вот в чем дело-вопрос. - Он вытирая платком вспотевший лоб и смущенно yлыбался. - Как долетели?..

Киев... Он создан для того, чтобы поражать. Он не может не поразить своей красотой. Этмэт город нельзя спутать ни с каким другим. Широкий, величавый Днепр, окаштте купола соборов. Крещатик с ровными рядами каштанов... (Нет, такое может только присниться!