Всем стоять на Занзибаре

Отдаленный гул экспресса, с воем спускающегося к порту, заглушил бы любой ответ, какой Дональд мог бы найти.

Один из служащих «Патриотической гостиницы» говорил и по-английски и немного на хинди, поэтому Дональд смог оставить свою работу переводчика. Хмурясь на сложный компьютерный формуляр, который ему пришлось набивать, чтобы себя описать, он почти не слушал, что говорила Бранвен портье. Подсознательно он в который раз перечислял про себя, что ему следует сделать по «профессиональным» соображениям: позвонить в Международный пресс-клуб, в который ему выдали временную гостевую карту, и условиться о встрече с корреспондентом «АнглоСлуСпуТры», зарегистрироваться в правительственном Бюро информации, чтобы ему присылали все официальные пресс-релизы, подмазать столько лап, сколько потребуется, чтобы добиться личного интервью с Сугайгунтунгом. Это последнее будет долгой, дорогостоящей и, вероятнее всего, бесплодной затеей. С тех пор как ятакангцы раструбили о своей программе, ни одному иностранному журналисту не удалось увидеться с профессором наедине, только на пресс-конференциях, проходящих под надзором представителей правительства.

Несмотря на то что их тоже относили к круглоглазым, индусы в Ятаканге в настоящее время считались почти своими: в них тоже видели жертв наследия колониализма. Европейцы неизменно сталкивались с неприязнью, порожденной прошлыми хозяевами, голландцами, и отчасти эта неприязнь – из-за постоянной напряженности в дипломатических отношениях – перенеслась и на американцев. Бранвен уже исчезла на верхнем этаже, прежде чем сумки Дональда забрали, а его самого проводили в отведенный ему номер. Сразу, как только вошел, он столкнулся с типично ятакангским скопищем парадоксов: драгоценные старинные шелка ручной работы в стеклянных рамках, заполненных гелием, чтобы предотвратить гниение, висели по стенам, у одной из которых стояла низкая тахта с множеством подушек. Еще тут были душевая кабинка, отделанная поддельным мрамором, биде и туалет, большая пластмассовая корзинка, полная круглых, гладких камней для постояльцев из среды ортодоксальных мусульман, которые, опорожнив кишечник, отказываются подтираться иначе, чем завещал Пророк.

Коридорная в синем саронге молча и расторопно повесила его вещи в шкаф, показала, как пользоваться окошком выдачи одноразовой одежды и обуви из бумаги, и извинилась, что телевизор не работает, «но его очень скоро починят». Переключатели на телевизоре были пыльные: по всей видимости, то же самое она обещала предыдущим двадцати постояльцам.

Но хотя бы телефон работал. Оставшись один, он сел у аппарата, испытывая смутный дискомфорт от того, что в нем нет экрана и невозможно увидеть, с кем говоришь. От нечего делать он уставился в укрепленное на стене зеркало.

В этом зеркале – стоило ему набрать первый номер – он увидел дверь, причем не ту, через которую вошел, а ведущую в смежную комнату, и эта дверь миллиметр за миллиметром открывалась.

Стараясь по возможности не шуметь, он встал и одним прыжком пересек узкий номер, а потом затаился у стены так, чтобы его прикрывала дверь. Взгляд в зеркало показал, что неизвестный не сможет увидеть его отражения – впрочем, и ему самому незваного гостя тоже видно не было. Но вот из-за косяка двери появилась смуглая рука, потом нога, потом…

Он прыгнул. Недавнее опустошение наделило его многим, в том числе выверенностью и экономичностью боевых приемов. Уже через секунду он схватил незваного гостя за запястье и шею и готов был поднять и бросить себе на колено, чтобы парализовать ударом в основание позвоночника.

И в ту же секунду с ужасом воскликнул:

– Бранвен!

– Да отпусти же! Больно! – выдохнула она, едва произнеся слова – так сдавили ей тонкое горло пальцы Дональда.

– Простите, пожалуйста! – Покраснев от стыда, он помог ей встать на ноги, поддержал за локоть, когда она покачнулась, и тоже перешел на «ты». – Но тебе не следовало так сюда прокрадываться… в наши дни никогда не знаешь, чего ждать!

– Уж такого я точно не ожидала! – иронично отозвалась она. – Мне показалось, я услышала твой голос, и сообразила, что тебя поселили в соседнем номере. Извини. Мне просто хотелось застать тебя врасплох

– И это тебе удалось, – мрачно сказал он. – О… это, наверное, меня соединили. Садись. Я сейчас освобожусь, это ненадолго.

Он метнулся назад к телефону, из которого слышалось невнятное бурчание на ятакангском. Вопреки его ожиданиям, говорящий оказался не южноафриканской корреспонденткой, с которой ему нужно было встретиться, а ее партнером, причем тот не знал, когда она вернется, и согласился только передать пару слов.

Сказав ему, где остановился, Дональд нажал отбой.

Повернувшись вместе с креслом, он поглядел на Бранвен с иронической улыбкой.

– Знаешь, что я тебе скажу? Для больной девушки ты довольно сильная.

– Это только начальная стадия, – глядя в пол, пробормотала Бранвен. – Мой муж поставил диагноз незадолго перед тем, как его убили.