Всем стоять на Занзибаре

Струя газа опалила ему щеку, ослепила на один глаз, полилась ему в рот, когда он охнул, ошпарила легкие, от чего он, задыхаясь, согнулся пополам. Рефлекторно полицейский нажал на курок, но разряд ушел в землю, зашипела груда мусора в двадцати футах дальше. Но Дональд не стал тратить на него время. Выпрямив напряженные безымянный и мизинец той же руки, в которой держал газовый пистолет, он с силой ткнул пальцами в мясистый подбородок Тотилунг. Отвлекшись на наручники, она не успела закрыть лицо. Он ударил ее по ноге пониже коленной чашечки, и когда она отшатнулась от боли, он, отбросив газовый пистолет, толкнул в плечо и опрокинул наземь.

Суперинтендант упала навзничь, рот ее открылся для крика, и Дональд обеими ногами прыгнул ей на живот, выбив из легких воздух. Тем временем начал приходить в себя ее подчиненный: задыхаясь и плача, он водил пистолетом, словно смертельно боялся попасть в начальницу вместо Дональда.

Спрыгнув с Тотилунг, Дональд отбросил полицейского к дальней стене переулка. Мягкая шапочка не защитила голову, с глухим стуком ударившуюся о камень. Взвыв, полицейский выронил пистолет.

Дональд подхватил оружие еще прежде, чем оно коснулось земли, отступил на шаг, переворачивая его в руке, и застрелил сперва полицейского, потом Тотилунг.

Это самое лучшее, что мы способны дать ближнему. Мы в этом изумительны, великолепны, не имеем себе равных.

Не оглядываясь по сторонам, он подтянул друг к другу трупы, руки у него стали липкими от жира, проступившего на коже, которая от жара тазера запеклась точно шкурка жареного поросенка – на ней проступила пленка расплавившегося жира. Вытерев их о неопаленный тазером рукав полицейского, Дональд снял с плеча коммуникомплект и затолкал коробок спичек под крышку, как его научили. Держа руку на рычажке громкости, он заставил себя мысленно нарисовать план соседних улиц и пришел к выводу, что патрульная машина, на которой Тотилунг подвезли как можно ближе к засвеченной телефонной будке, должна стоять справа от проулка. Квартал как будто просыпался – заканчивалась сиеста.

Сдвинув рычажок на последнюю, немаркированную отметку, он бросился бежать.

Выскочив из проулка и увидев перед собой людей, он перешел на шаг, заставляя себя двигаться как можно медленнее. Правую руку он держал в боковом кармане ветровки, чтобы спрятать выпирающий пистолет. Пройдя так шагов двадцать, он услышал за спиной глухой вибрирующий гул, какой бывает при землетрясении. Люди вокруг вздрагивали, оглядывались по сторонам, тыкали куда-то вправо пальцами. Он скопировал их движения из страха выделиться из толпы чем-то еще, помимо внешности, и увидел, что целых два здания справа от переулка стали вдруг крениться, повалили клубы дыма и пыли. Улица взорвалась криками.

Вскоре крики перекрыл грохот рушащихся зданий, которые сложились как сырой картон, обвалились щебнем и трупами.

С этого момента и до заката время было нарезано на бессвязные картинки, и он сам не мог бы сказать, внешняя ли это реальность или отражение его внутреннего состояния. То он вдруг стоял на перекрестке двух проходов между трущобами, выблевывая ланч, который съел на веранде постоялого двора у набережной, и с отстраненным любопытством отметил, что его желудок изменил цвет еды. А то вдруг он стоял, прислонившись к прилавку одного из вездесущих уличных киосков, делая вид, что торгуется с владельцем, поскольку мимо проезжала патрульная машина. Но в этих впечатлениях отсутствовала последовательность. Был только фиксированный, приближающийся час, в который он обязан возобновить контакт с внешним миром, а до тех пор он предпочитал его не воспринимать.

Сгустились сумерки и активировали приказ, который он отдал самому себе. Дрожа от слабости, вызванной отвращением, ужасом и тошнотой, он точно во сне добрался до района, где жил Сугайгунтунг.

К половине восьмого до дома ученого оставался всего квартал, и Дональд вновь взял себя в руки. Укрывшись от патрульной машины за разросшимся душистым кустом, он чувствовал, что его сознание заново впитывает и упорядочивает внешние события. Он заново научился, как формулировать связные мысли.

Слишком тут оживленно. Неужели уже откопали труп Тотилунг? Не нужно быть гением, чтобы сообразить, как был устроен взрыв.

Он опустил руку в карман, почувствовал холод стали. В картридже пистолета оставался почти полный заряд, с каким его выдали из арсенала полицейского участка. Дональд попытался утешить себя: к нему применили самые передовые методы обучения, чтобы натаскать пользоваться как раз таким оружием и побеждать. Единственный выход – перейти в наступление.

Наступление – смятение – помрачение – дробление. Я теперь меньше, чем человек.