Всеми правдами и неправдами

«…Идем в город на двух машинах: твоя и джип. „Маног“ как охрана и отвлечение. „Котон“ загрузим вечером в укромном местечке. Главное – все сделать быстро и чтоб никто не заметил».

«Моя задача?»

«На встречу едем вдвоем, ты и я. Я говорю, ты – охрана».

«Почему я? Оскар, Торм, Гент…»

«Кто у нас лучший стрелок и знаток тактики?.. А?!»

Диж покровительственно похлопал его по плечу и засмеялся. Нэд промолчал, пожал плечами – ладно, спасибо за доверие…

В пустой до этого «бардачок» кто-то забросил пакет с грушами и бананами. Нэд выбрал самую спелую грушу и надкусил. Липкий сладкий сок потек по руке, в кабине запахло патокой.

«Темнит Диж. Недавний раб в таком почете?.. Это билет в один конец… может быть».

Нэд языком снял большую каплю сока, вытер тряпкой руку, доел грушу и выбросил огрызок в окно.

«Встречающих трое, вдобавок Диж… если что, граница рядом, да и Валдан не во власти бандитов…»

…К машине подошел Мечислав, махнул рукой. Нэд кивком показал: залезай в кабину.

– Что?

– Да так… попрощаться пришел. Вы выезжаете. – Мечислав хлопнул дверцей, снял кепку и вытер рукавом пот. – Оскар сказал, сидим до вечера, а потом тоже едем куда-то.

Нэд промолчал, глядел вниз. Повисла пауза. Мечислав смотрел на приятеля, не узнавая его. Таким мрачным еще не видел, видимо, что-то гнетет парня.

– Ты вот что… – не поднимая глаз, глухо сказал Нэд. – До Валдана рукой подать. И Ругия под боком. Тебя-то примут, свой все же…

– Это ты к чему?

– Если через два дня мы не вернемся – уходи. Совсем.

Мечислав тронул товарища за плечо:

– Ты что-то знаешь?

– Да нет… Мысли всякие. – Нэд выпрямился, повернул голову. На Мечислава глянули прищуренные глаза, в которых бушевал ледяной огонь. – Уходи. Не раздумывай. Иначе… будет поздно.

– Ясно… ты знаешь что-то… ладно, не говори, но смотри. Сам поосторожнее.

Он хлопнул Нэда по плечу, выскочил из машины. Нэд придержал дверцу и уже вдогонку крикнул:

– Уходи, слышишь!

Пара вертолетов сделала большой круг и ушла дальше на юг. Через минуту появилась вторая и повторила маневр коллег.

– Идет… к-конвой!..

Диж отпустил ветку, тонкие прутья скакнули вверх, мелькнув зеленью. Нэд стоял рядом и смотрел на дорогу.

Метрах в семистах по трассе шел караван. Большегрузные «ХарАЗы» с прицепами неторопливо плыли в облаке пыли. Спереди, сзади и в центре шли БТРы охраны. В авангарде, под прикрытием бронетранспортера, лязгал гусеницами бронированный вездеход – мощная стальная машина с двойным катком впереди. Он проверял дорогу на наличие мин. Под огромным весом противотанковая мина детонировала, калеча машину, зато караван оставался цел.

– Стерегутся… Что же у них там?..

– Наркота, – вставил Ольбег, – техника, оружие… что угодно. И все не наше.

Диж криво улыбнулся, но не ответил. Нэд поднес к глазам бинокль, внимательно рассматривая караван.

Грузовики шли ровным строем, соблюдая давно отмеренную, выверенную дистанцию. Лица водителей сосредоточены, нахмурены. Позы застывшие, напряженные, готовые к немедленным действиям.

«Когда-то и Мечислав так… В своем первом и последнем рейсе. А где-то под Стуруном, Прайдой, в излучине Ламанки уже ждут стервятники с гранатометами, автоматами… готовые налететь, растерзать, разграбить… Стадо шакалов, гиен. И ты такой же, пусть сидишь за баранкой».

В окулярах бинокля возникли БТРы прикрытия. Впереди и в центре – три машины армейцев. Молодые ребята, срочники, лет девятнадцать-двадцать. Еще не сошедшая припухлость щек, веснушки, худощавые фигуры. А в глазах взрослая жесткость, готовность ответить, убить. Они не первый день в армии, и не первый рейс у них через Зону. На БТРе сидели по три-четыре человека, остальные внутри стальных коробок.

Замыкали колонну бронетранспортеры полиции. Нэд отличал тех по номерам на бортах машин, другому рисунку камуфляжа и автоматам. Армейцы вооружены штатными АКС,[12] а полицейские – все поголовно с АКМС. Им чаще приходилось выезжать в Зону, и стычек с боевиками было больше. Они по опыту знали преимущество более крупного калибра.[13]

Нэд подстроил оптику, оценивая полицейских. Все – контрактники, прошедшие службу, никого младше двадцати, а кто-то уже шагнул к сорока. Битые жизнью и бандитами, ходившие по краю пропасти. Нет затравленности и обреченности, что мелькает в глазах армейских пацанов, а злости и ненависти побольше. Эти в плен не сдаются, воюют до конца. До последнего патрона, до последней гранаты.

Что-то сдавило виски, зажало, словно клещами. Перед глазами медленно, словно в замедленной съемке, прокатили три машины, подернулись дымкой, поплыли, растаяли в тумане. И свет пламени, яркий, жгучий. А потом – тьма…

– Чего уставился? Призрака увидел? – Ольбег хлопнул его по плечу. – Пошли, пора двигать, а то дотемна не доедем.

…На въезде в город у блокпоста их остановили. Дорогу перекрывала массивная железная перекладина шлагбаума, усиленная рельсом. Метрах в двадцати стена мешков с песком, в центре амбразура с пулеметом. Ствол смотрит на машины.

К джипу подошли двое – в камуфляже, на груди разгрузки, кепки с короткими козырьками сдвинуты назад, автоматы на плече.