Всемирная библиотека. Non-Fiction. Избранное

Чтобы заниматься литературой, требовалось больше двенадцати лет посвятить упорной учебе, включавшей мифологию, легендарную историю, топографию и право. Определенно, к этим дисциплинам следует добавить грамматику и различные области риторики. Обучение было устным, как и полагается любым эзотерическим штудиям; не существовало писаных текстов, ученику следовало загружать свою память всем сводом предшествующей литературы. Ежегодный экзамен длился несколько дней: ученик, запертый в темной келье с запасом еды и питья, должен был переложить стихами и запомнить определенные темы из генеалогии и мифологии, в определенных стихотворных размерах. Низший уровень, так называемый oblaire, требовал знания шести историй; высший уровень, ollam, предусматривал триста шестьдесят, по одной на каждый день лунного года. Истории распределялись по темам: истребление родов, разрушение замков, похищение животных, любовь, битвы, мореплавания, убийства, экспедиции, воровство и поджоги. Другие перечни включают видения, атаки, вербовку солдат и переселения. Каждому уровню соответствовали некие сюжеты, размеры и определенный словарь, которыми поэт должен был руководствоваться под страхом наказания; стихосложение для высших уровней было устроено очень сложно и предусматривало ассонансы, рифмы и аллитерацию. Прямому упоминанию следовало предпочесть хитросплетенную систему метафор, основанных на мифах, легендах или на собственной изобретательности. Нечто подобное имело место и у англосаксонских поэтов, а в еще большей степени – у скандинавов; блистательная и почти головокружительная метафора «кружево войск» — для битвы – встречается в светской поэзии как Ирландии, так и Норвегии. На девятом уровне стихи уже не поддавались расшифровке из-за обилия архаизмов, парафразов и замысловатых образов; предание сохранило для нас гнев короля, неспособного уловить смысл панегириков своих просвещенных поэтов. Темнота стиля (черта любой ученой поэзии) привела к упадку и к окончательному роспуску литературных сообществ. Также нелишне напомнить, что поэты составляли весомую нагрузку для маленьких и бедных ирландских королевств, которые должны были содержать поэтов в праздности и в творческом упоении.

Можно подумать, что столь строгий надзор и столь жесткие рамки способны погасить творческий импульс; невероятная правда в том, что ирландская поэзия свежа и щедра на чудеса. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня от фрагментов, которые цитирует Арнольд, и от английских переводов филолога Куно Мейера.

У каждого из вас в памяти живы стихи, в которых кто-нибудь из поэтов вспоминает свои предшествующие воплощения; у нас под рукой великолепный пример из Рубена Дарио:

Я был солдатом, тем, что спал на ложе
царицы Клеопатры…

а затем такая строка:

И роза – розы мрамор всемогущий![625]

А еще у нас есть примеры из античности, есть Пифагор, уверявший, что в новой жизни узнал щит, с которым сражался под Троей.

А теперь давайте обратимся к творению Талиесина, валлийского поэта VI века нашей эры. Талиесин в красивых словах вспоминает самые разные свои жизни, он сообщает: «Я был кабаном, был предводителем в битве, мечом в руке предводителя, мостом, пересекающим семьдесят рек, я был в Карфагене, я был в пене морской, я был словом в книге, я был книгой в самом начале». Иными словами, перед нами поэт, прекрасно сознающий все достоинства, все, скажем так, выгоды, которые содержит в себе такое бессвязное нанизывание. Я полагаю, Талиесин хотел быть всеми этими вещами; а еще он знал, что перечню, чтобы быть красивым, нужно состоять из разнородных элементов, вот почему он вспоминает, что был и словом в книге, и книгой в самом начале. И существует еще множество красивых ирландских измышлений – например, дерево, с одной стороны зеленое, а с другой – пылающее, как неопалимая купина, огнем, который его не сжигает, и две эти половины живут вместе.

Помимо этих героических столетий, этих мифических столетий, есть в кельтской литературе один сюжет, представляющий для нас особый интерес, и это мореплавание. Это была одна из обязательных для поэтов тем, поскольку триста с лишним легенд подразделялись на истории о завоеваниях, истории об угоне скота, о лицедействе, истории о пещерах, истории о городах, истории о похищениях, истории о паломничествах и истории о путешествиях.

Давайте задержимся на последнем разделе. Ирландцы придумывали путешествия на запад, то есть на закат, в неизвестность – мы бы сейчас сказали, что в сторону Америки. И теперь я перескажу историю Конна.