Всемирный следопыт, 1927 № 02

Молча направились мы обратно к реке, где перед тем оставили другого негра, поручив ему приготовить завтрак. Лошадь управляющего скрылась где-то за горизонтом, но так как ее всегда кормили на ферме (особая роскошь, которую позволял себе управляющий) и она очень хорошо знала свои ясли, то нечего было беспокоиться за нее. Негру, уступившему свою лошадь управляющему, пришлось итти пешком, — только и всего. Никто не обратил на это внимания — так и следует; не может же какой-то «грязный негр» ехать верхом, в та время как рядом «белый джентльмен» идет пешком!

Сев на лошадь негра, управляющий бешено шпорил ее, и я мог наблюдать все прелести скачки на полудикой австралийской лошади.

Австралийское седло устроено, как английское, но имеет по обе стороны спереди предохранители для колен. Эти предохранители дают возможность очень крепко держаться в седле, но фокусы, которые, может проделывать здешняя лошадь, когда ей что-нибудь не нравится, возбудили бы зависть в самом лучшем акробате.

Поджав хвост и спрятав голову между ногами, австралийская лошадь выгибает дугой спину, подпрыгивает сразу на всех четырех ногах и снова опускается на землю, при чем прыжок жестоко трясет позвоночник всадника. Если лошади не удалось освободиться от всадника при помощи подобных искусных приемов, — она взвивается на дыбы, старается ухватить зубами за ноги всадника, и, наконец, в порыве бешеного гнева, бросается на землю. В такой момент всаднику приходится только не зевать и думать о спасении своей жизни.

Дело в том, что лошади на австралийских скотоводческих фермах по окончании тяжелых работ отпускаются на волю до следующего года, и за это время совершенно дичают. Случается, впрочем, что наисмирнейший скакун вдруг, ни с того ни с сего, испытывает непреодолимое желание потанцовать на левой задней ноге, и тогда горе всаднику, который не умеет справиться с лошадью.

Управляющий всегда уверял, что лошадь, на которой ездил негр, была смирна, как овца, но, мол, негр сам испортил ее своим неумением, с ней обращаться… Поэтому мы с величайшим интересом увидели, как по прошествии не более полуминуты воздушная гимнастика кончилась тем, что управляющий взлетел вверх метра на три, а затем грохнулся на землю. Он сидел, тяжело отдуваясь, довольно долго, и молча смотрел в небо. Тем временем лошадь поймали, и она успела успокоиться. Когда ее вновь подвели к управляющему, он молча взобрался на седло и поехал впереди всех…

_{Мы с величайшим интересом следили за воздушной гимнастикой управляющего, после которой «смирную, как овечка», лошадь поймали, и она успокоилась.}

(Окончание следует).

ЛЕСНОЙ ЧЕЛОВЕК

К рисунку на обложке, сделанному с натуры в Берлинском Зоосаде художником В. А. Ватагиным　

А. Фохтлендер Охота на оранг-утана

Рассказ

— Туан! Туан! Теда волле пиги кампонг![4]).

— О, чтоб вас!.. Никогда не дадут выспаться как следует в этой стране обезьян. Ну, что там такое случилось, говорите толком!

— Господин сказал, что хочет ехать в шесть часов в кампонг к Мустафе.

Тут мне вспомнились все мои похождения. Я приехал сюда издалека, из северной части Суматры, и остановился в доме одного старого знакомого, чтобы навербовать в соседних малайских кампонгах охотников или разведчиков для новой охотничьей экспедиции, а если удастся, то и самого старого Мустафу, — знаменитого ловца тигров, с которым я охотился несколько лет тому назад.

— Табех[5]), туан.

— Табех, Мустафа.

После краткого рукопожатия каждый из нас подносит ко лбу руку, в знак приветствия.

— Табех, туан, табех, туан, — раздается со всех сторон: это появляется чрезвычайно многочисленное потомство Мустафы, чтобы поздороваться со мною.

Обменявшись еще несколькими любезностями с хозяином и его семьей, я начинаю торопить с от’ездом, так как нам предстоит далекий путь. К счастью, поклажи у Мустафы немного, — он собрался быстро.

Мы наскоро попрощались, и мотор с шипением тронулся, провожаемый взорами всей семьи. Добрым людям было о чем беспокоиться: ведь глава семьи отправляется охотиться на суматрского носорога, а это — едва ли не самая опасная охота в мире. Но ведь и бедному малайцу надо кушать. И вот приходится рисковать своей жизнью, если есть возможность заработать лишнюю копейку.