Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

Коммунистическое управление экономикой не ослабило способность России отразить агрессию, поскольку географические факторы остались неизменными. Коммунизм в Германии, т. е. полная ликвидация буржуазии и замена Zwangswirtschaft на бюрократический социализм по советскому образцу серьезно ослабит или даже вовсе уничтожит способность Германии экспортировать промышленные товары. Тот, кто опасается, что коммунистическая Германия сможет перевооружиться с такой же легкостью, как Россия, не понимает фундаментального различия между двумя этими странами. Россия не нуждается в импорте сырья, а Германия без этого обойтись не может. Нацисты остановили выбор не на советской системе управления экономикой, а на Zwangswirtschaft, потому что понимали, что заводы, подчиненные непосредственно государственным чиновникам, не смогут конкурировать на мировом рынке. Материалы, необходимые для подготовки и ведения блицкрига, Германия получила благодаря экспортной торговле. Большевизм не разрушил оборонный потенциал России, но совершенно уничтожит способность Германии к агрессии.

По-настоящему коммунизм в Германии опасен тем, что его экономический крах способен возродить престиж нацизма, утраченный им из-за поражения в войне. Подобно тому как сегодня пагубные последствия нацизма делают популярным среди немецких масс коммунизм, коммунистический режим может стать причиной реабилитации нацизма. Проблема Германии заключается именно в том, что в стране нет партии, готовой поддерживать либерализм, демократию и капитализм, так что остаются только две альтернативы: нацизм, т. е. немецкая модель социалистического всеобъемлющего планирования (Zwangswirtschaft), с одной стороны, и большевизм, т. е. русская модель государственного социализма – с другой. Ни одна из этих систем не способна решить экономическую проблему Германии. Обе будут толкать Германию к политике завоевания жизненного пространства, Lebensraum.

3. Союз западных демократий

Прежде всего необходимо постоянное сотрудничество народов, соединивших сегодня усилия для отражения тоталитарной агрессии. Ничто не поможет, если эти страны не сумеют превратить свой нынешний союз в систему длительного и устойчивого сотрудничества. Если после победы они вернутся к довоенной политике, если возобновятся политическое соперничество и экономические войны, то история 1919–1939 гг. повторится. Политическое сотрудничество, солидарность и система коллективной безопасности между народами, ведущими войну в экономической сфере, невозможны.

Если западные демократии не преуспеют в создании постоянно действующего союза, плоды победы вновь будут утрачены. Их разрозненность даст разбитому агрессору возможность в очередной раз появиться на сцене политических интриг и заговоров, перевооружиться и сформировать новую и более сильную коалицию для еще одного нападения. Если демократии не примут решения в пользу сплоченности, они обречены. Им не удастся сохранить свой образ жизни, если они и дальше будут цепляться за то, что на языке дипломатии называют «национальным суверенитетом»[128]. Они должны сделать выбор между передачей всех властных полномочий новому наднациональному органу власти и перспективой порабощения народами, которые не станут обходиться с ними как с равными. Альтернативой вхождения в новую демократическую наднациональную систему является не сохранение неограниченного суверенитета, а полное подчинение тоталитарным державам.

Это очевидно в случае малых народов, таких как голландцы, датчане, норвежцы. Они могли вести мирную жизнь, лишь пока их защищала раскритикованная со всех сторон система европейского баланса сил. Их независимость была гарантирована взаимным соперничеством и подозрительностью ведущих держав. Страны Латинской Америки могли наслаждаться независимостью, потому что от любых попыток вторжения их защищали доктрина Монро{137} и британский военно-морской флот. Это время ушло. Сегодня малые народы должны сами отстаивать свою независимость. Им придется отказаться от гордого изоляционизма и проявляемых при всяком удобном случае бескомпромиссных притязаний. Единственный реальный вопрос заключается в следующем: будут ли они рабами тоталитарной системы или свободными членами наднациональной демократии.

Что касается Великобритании и Франции, то нет никаких сомнений в том, что если они не откажутся от традиционных притязаний на неограниченный национальный суверенитет, их ждут большие беды. С еще большей определенностью это может быть сказано относительно Австралии и Новой Зеландии.