Всеобщая история религий мира

В действительности «добровольная» смерть, разумеется, не всегда была таковой. Обычно, особенно в знатных семьях, смерть жены являлась неизбежным следствием устойчивой традиции, согласно которой такая смерть должна была наступить. Женщину, выразила ли она добровольно свое согласие, или была выбрана для этой цели, перед тем как вести на смерть, как правило, опаивали и таким путем добивались того, что она уже не оказывала сопротивления на костре.

Обычай этот, разумеется, не является чисто славянским и засвидетельствован у ряда соседних со славянскими народов: у германцев, литовцев, пруссов, фракийцев, скифов и сарматов. Однако отсюда не следует делать вывод, что этот обычай был перенят именно у них. Он является старым наследием индоевропейского периода. Принесение в жертву мужчине, господину, наряду с женами юношей, коней и собак являлось неизбежным следствием описанного обычая и также засвидетельствовано у славян.

Б. Ольшанский. Языческий мотив

Еще одной интересной подробностью древнеславянского погребального обряда является погребение в ладьях. Обычай класть тело умершего и лодку и сжигать его вместе с ней либо насыпать над несожженной ладьей могильный курган часто встречается у северных германцев и балтийских финнов. В частности, известны находки лодок в скандинавских могилах.

У славян погребения в ладьях очень редки, и если встречаются, то только на востоке, и поэтому весьма вероятно, что этот обычай перешел от указанных выше соседей, в частности под влиянием скандинавских русов. Кроме того, он засвидетельствован на Руси только в отношении представителей княжеского рода. Первоначально ладья, по всей вероятности, означала всего лишь судно, представленное для загробной жизни.

Также чужеземным влиянием, но на этот раз античным, объясняется перешедший к славянам в конце языческого периода обычай класть в могилу деньги на дорогу в загробный мир. Это, несомненно, античный обол, медная монета, которую умершие должны были заплатить перевозчику душ Харону. Этот обычай, вероятно, проник к славянам по нижнему Дунаю или из греческих городов-государств, расположенных на берегах Черного моря.

Н. Рерих. Идолы

У славян этот обычай укоренился настолько глубоко, что его многочисленные следы можно встретить не только в погребениях X и XI в. Он сохранялся и в позднейший период; более того, славяне во многих местностях еще и теперь вкладывают деньги умершему в рот или в руку, не понимая первоначального значения этого обычая. Так поступают, например, в Восточной Моравии, Словакии, на Украине, в Белоруссии, в Польше и на Балканах.

Неясно и происхождение обычая хоронить мертвых в санях или привозить умерших на санях к могиле, даже если погребение происходило летом. В древнерусских источниках, из которых этот обычай известен, имеется несколько свидетельств о том, что тела умерших князей Владимира, Бориса, Глеба, Ярослава, Михаила, Святополка (Х-ХП вв.), хоронились ли они зимой или летом, привозились к месту погребения на санях. Этот обычай еще долго удерживался в России, на Украине, а в Карпатах он бытует и до сих пор.

Встречаются сообщения о подобном же обычае в Словакии, Польше и Сербии. В сани всегда впрягались волы. Поскольку этот обычай распространен также у финнов и среди некоторых племен Алтая и Урала, возникает законный вопрос: является ли он местным, славянским, или же заимствован славянами у соседних с ними народов?

По всей вероятности, обычай везти тело покойника на санях является все же местным как у славян, так и у финнов и связан с тем, что сани были на Руси древнейшим видом транспорта. На вопрос о том, где и когда возник обычай класть в могилу сани, четкого ответа пока нет.

Весьма интересной и существенно важной подробностью древнеславянского погребального обряда является также погребальное празднество, так называемая тризна и связанный с нею пир.

Существование тризны у восточных славян не вызывает сомнений. В то же время сведения, которые имеются в отношении южных и западных славян, дают право утверждать, что тризна была известна и им. Подробного описания того, что, собственно, представляла собой тризна, нет, однако сопоставление различных дошедших до нас свидетельств дает возможность восстановить истинную ее картину.

Тризна была не одним лишь погребальным пиршеством, но и чем-то еще, очевидно каким-то празднеством драматического характера, главной частью которого было представление битвы, сопровождавшееся бряцанием оружием, криками и военными песнями. Однако это не было воспроизведением какой-то битвы, в которой некогда участвовал умерший, или воспоминанием о ней, так как вся игра, по-видимому, имела магическую подоплеку. Это был бой со злыми духами с целью отогнать их.