Всеобщая мифология. Часть III. Божества иных народов

Случилось так, что Нумитор, царь города Альба-Лонги, из племени сильвиев, которых производят от троянца Энея, был низвергнут с престола своим братом Амулием, единственный сын его был убит, а дочь Рея Сильвия была сделана весталкой и таким образом осуждена на вечное безбрачие. Но весталка родила от бога Марса близнецов Ромула и Рема. Жестокий Амулий приказал утопить, вместе с детьми и их мать-весталку, нарушившую обет целомудрия. Но бог реки Тибр сжалился над Реей и сделал ее своей женой, а корыто с детьми было отнесено волнами на луг, залитый разлившейся рекой, и когда река вошла в берега, пристало к берегу возле смоковницы (ficus Ruminalis), у подошвы Палатина. В это время волчица пришла к реке утолить жажду; услышав детский плач, она перенесла подкинутых младенцев в пещеру и накормила своим молоком. В пещере волчицы прошли первые дни их детства: волчица исполняла по отношению к ним обязанности матери, дятел и чибис приносили им пищу и оберегали от всякой беды. Однажды на это место пришли пастухи: волчица убежала и дети достались царскому пастуху Фавстулу, который с женой своей Аккой Ларенцией, взялся воспитать их; один из близнецов был назван Ромулом, другой – Ремом. С этих пор началась пастушеская жизнь Ромула и Рема; они построили себе на соседнем холме соломенные хижины (casa Romuli существовала на Палатине и Капитолии еще при Августе) и пасли свои стада. Среди своих сверстников они отличались мужеством, умом, красотой и благородством, обличавшими их высокое происхождение. Однажды завязалась драка между пастухами братьев-близнецов и Нумитора, стада которого паслись на Авентине.

Ромул и Рем в младенчестве. С картины Питера-Пауля Рубенса, 1618 г.

Пастухи Нумитора принуждены были уступить, но в свою очередь устроили засаду Рему в праздник Луперкалий, когда нагие пастухи совершали бег, установленный обрядом праздника, и, приведя его в Альбу, передали Нумитору. Тогда Фавстул сообщил Ромулу все, что знал о происхождении его и брата. Ромул, во главе своих товарищей (квинктилиев), проник в царский дворец, убил Амулия и восстановил на престоле законного царя Нумитора, который признал в Ромуле и Реме своих внуков. Вскоре после этого юноши задумали на месте своей второй родины основать город; но при этом братья не пришли к согласию насчет того, чьим именем назвать город и какое место избрать для поселения – Палатин, за который стоял Ромул, или Авентин, который предпочитал Рем.

Решили прибегнуть к гаданию по полету птиц. Ранним утром вещие птицы пронеслись стаей над Палатином. Ромул победил и возложил на себя знаки царской власти. Тотчас началась постройка города, и был проведен померий, со рвом и стеной. Оскорбленный Рем вздумал в насмешку перепрыгнуть через невысокую стену нового города, но за это, как нарушитель святости границ, был убит Ромулом.

– Так да будет с каждым, – сказал озлобленный Ромул, – кто после тебя посмеет преодолеть эти стены.

Затем в городе появилась моровая язва, миновавшая лишь тогда, когда Ромул умилостивил тень брата, поставив для него трон рядом со своим и установив в память его праздник усопших – Lemuria.

Первыми жителями города Рима были окрестные пастухи, товарищи детства Ромула, Для увеличения населения Ромул открыл убежище (asylum) в лесистой долине Капитолийского холма, в том месте, которое впоследствии носило название «между двумя рощами». Туда устремились из соседних народов многие изгнанники, беглецы и бездомные всякого рода.

Таким образом молодой город вскоре приобрел значительное население, но оно, по-видимому, должно было прекратиться с первым же поколением, потому что граждане не имели жен и соседние народы не желали вступать в брачные союзы с собравшимся сбродом. Тогда Ромул пригласил соседние племена латинян и сабинян в свой город для празднования консуалий, праздника бога Конса, и в то время когда многочисленные гости с их женами и детьми с увлечением смотрели на состязания, римляне, по данному знаку, вдруг похитили присутствовавших девиц и увели их в свои дома.

Сабинянки, останавливающие сражение между римлянами и сабинянами. С картины Жака Луи Давида, 1799 г.