Всерьез (ЛП)

Он скрестил руки на груди и возмущенно уставился на меня.

— Ах вот как? Тогда какого хрена дал мне уйти в тот день, раз ты так счастлив?

— Может, поговорим не на улице?

— Не знаю, не знаю. По-моему, каждый раз, как я захожу к тебе домой, ты меня вышвыриваешь обратно.

Я вздохнул.

— Ну, что бы я тогда сделал? Привязал тебя к кровати и оставил жить у себя?

— Слушай, ты, вообще-то есть еще варианты, кроме как похитить кого-то или дать ему понять, будто он для тебя никто и звать никак. Тебе не приходило в голову, я не знаю, сказать что-то типа: «Слышь, Тобс, а, может, ну его это "разбежаться навсегда"?»

Я протиснулся мимо него и отпер входную дверь.

— Получается, в тот момент не приходило. Заходишь ты уже или нет? — Но Тоби так легко было не отвлечь.

— Стоп, а почему не приходило? Для тебя та ночь вообще ничего не значила, что ли?

— Разумеется, значила, но тебе девятнадцать, а мне уже нет, и я не думал, что это будет прилично.

— Ну, мне все еще девятнадцать, а тебе по-прежнему нет, так что изменилось?

Я замер на пороге. По правде говоря, терять сейчас уже нечего.

— То, что теперь мне все равно. Я одинок и несчастлив, а с тобой все было наоборот. Так что либо уходи, либо зайди уже, чтоб тебя, в дом.

Тоби стоял — такое ощущение, что невозможно долго — и смотрел мне прямо в глаза.

Я ждал и старался не отводить взгляд, чувствуя себя при этом далеким от совершенства. Сложно было не задуматься, что он во мне видел. Такого же усталого и потерянного старика, которым я себе казался?

— Подойди сюда, — поманил он меня пальцем.

— Зачем?

— А тебе нужна причина? Потому что я тут. Ну давай, пара ступенек же всего.

Теперь настала моя очередь замереть. Да, расстояние казалось большим, чем было на самом деле, и вся эта провокация напоминала игры в борьбу за власть, которых я избегал всегда и везде, кроме постели. Но глядя на Тоби, нельзя было сказать, что он играет со мной. Он выглядел маленьким, и неистовым, и крайне, крайне серьезным. Какая разница, по большому-то счету, пройдет ли он внутрь, или я выйду к нему? Может, тут дело вовсе не во власти. Может, это исключительно вопрос выбора и честности.

Я шагнул вперед, и он расплылся в своей огромной улыбке-полумесяце.

Второй шаг, и я прямо перед ним. Он положил руки мне на плечи и запрыгнул на меня. Я поймал на голом инстинкте, ладони едва успели подхватить его в нужном месте, когда он скрестил ноги за моей спиной и прижался, как чересчур дружелюбная обезьянка.

Я даже не задумывался. Взял и поцеловал его. Просто коснулся сомкнутыми губами его губ, грубых, потрескавшихся и соленых от слез. Само совершенство, как он и говорил. Он крепче сжал руки и ноги, член почти сразу поднялся и толкнул меня в живот. Его рот раскрылся от тихого и нежного вздоха. И он был так близко, что я почувствовал, как формируются слова, еще до того, как услышал:

— Я тебя сделаю таким счастливым.

Я поцеловал кончик красного и чуть влажного носа.

— Никаких обещаний, юноша.

Руки уже ныли, но я все равно внес Тоби в дом, потому что это казалось правильным романтическим жестом, а что-то в этом мальчишке пробуждало во мне романтика.

Седина в бороду, бес в ребро.

Менее романтичным оказался облегченный выдох, когда я скинул совсем не легкое тело кульком на диван в гостиной. Но Тоби, похоже, не возражал, просто убрал челку с глаз и снова мне улыбнулся, на этот раз чуть застенчиво.

Я снял пальто и перекинул его через подлокотник кресла. Его глаза голодно следовали за каждым моим движением. И когда я сел рядом, он схватил меня за край слегка помятого галстука и потянул на себя. Мой вздох шумным эхом отозвался в ушах — слишком громкий, слишком отчаянный — и я уставился на синий шелк в его пальцах, державший меня на привязи.

— Ты всегда такой умный. Адвокат, что ли?

— Нет, — оторопело ответил я, — доктор. Точнее, консультант.

— Ух ты, крупная рыба. — Он легонько дернул галстук. Даже не коснулся еще, а у меня уже стоит. — И по каким вопросам консультируешь?

— Неотложная и добольничная помощь… И я… Я состою в лондонской санитарной авиации. Тоби… Я…

— Я работаю в кафе. — Он произнес это как «кафф», с просочившейся в голос ноткой Ист-Лондона. — Ну, чтоб ты знал. Начал с поваренка-посудомойщика, а потом Волосатый, наш шеф-повар, сломал ногу, и меня повысили.

Я смотрел на него, задыхаясь от возбуждения. Зачем он мне это рассказывает?

— Просто подумал, что вам стоит знать, какого вы заполучили утонченного джентльмена, доктор Дэлзил. — Очевидно, он пытался изобразить едкий сарказм, но на деле звучало горько. — Что я за брульянт.

Я обхватил пальцами его запястье, удерживая, как он держал меня.

— Мистер, не доктор, и я хочу, чтобы ты был собой и больше никем.

Он прижал свободную руку мне между ног и погладил, заставив застонать.

— Похоже, ты меня и правда хочешь.

— Боже, хочу. Безумие какое-то, но хочу. Любым способом, каким ты позволишь.

— Тогда какого хрена отпустил? — В какой-то момент его сладкой пытки я закрыл глаза, но на этой фразе они распахнулись.

— Почему я?..

— В тот раз. Отпустил ведь. Тебе что, реально так многого стоило спросить мой телефон?